Новый Мир ( № 8 2013)

Стихотворенье — домик, Его легко сложить<…>Стихотворенье — род жилья, Вместительный приют:<…>Давно прошедшие мужья Все мирно там живут<…>А тот, веселый и хмельной, Чужой, должно быть, муж, В стихи заходит как домой И принимает душ.

Я хотела убежать в книжку, Но захлопнулась, как дверь, книжка.

Обустроиться в стихотворенье: Прилепить картинки тут и там, Рифмы, как соленья и варенья, В кладовой расставить по местам. Вделать дверь, закрывшись от Вселенной, И окошко с круглою луной, И скрепить навечно пол и стены Собственной, как ласточка, слюной.

 

Волшебные помощники

Парикмахер молодой <…> Завари со мною кашу, Из промерзших воскреси. Жизнь из мрака сотвори. Ножниц хищное круженье, Солнечная благодать…  Я готова постриженье И помазанье принять.

Амур! Амур! Лукав пунцовый рот, Но детский лепет твой повсюду понят: Лосось полуживой к верховьям прет, И ласточка кричит, и голубь стонет.

Присел амур на подоконник, Но я ему сказала: «Кыш!»

Молча ждет, чтоб растереть мне спину, Ангел мой, гример и костюмер.

Вот монетка, музыкант смуглый, Протруби мне в свой рожок млечный, Дай ударить в барабан круглый, Забери меня в свой ритм вечный.

Еще разок, мой сладкий — осаль, задень, кольни! Из лука, из рогатки, из трубочки пальни! А если ты без лука и звать тебя Гермес...

 

Каламбурные ходы

Ты велел мне взять себя в руки — Строгим голосом, как большой<…>Милый, с нами ведь как с детьми: Приезжай, покажи, как надо, В руки, в руки меня возьми.

«Амур-р! Амур-р!» — взывает серый кот<…>Амур! Амур! Лукав пунцовый рот, Но детский лепет твой повсюду понят.

Перед отправкой в лагерь остригли косы <…> Нет, в пионерский, конечно, что за вопросы, — Где тихий час и речка, лес и компот.

Есть в окошке японский пейзаж И звонит

удверей техник-сан.

Парикмахер молодой<…>Я готова постриженье И помазанье принять.

Тут пришли ко мне мертвые поэты<…>и сказал мне ловелас, Ричард Лавлейс...

 

Лета, забвение, бессмертие

Давай барахтаться, как та Хваленая лягушка. Давай барахтаться, давай, В кувшине, полном Леты: Сбивай проклятую, сбивай В катрены и терцеты!<…>Забвенья вечного хлебнуть — Уж это мы успеем.

У вечности глазастой под вопросом, Я вензель свой рисую как могу Мальчишеским ботинком тупоносым.<…>И все развеется, как снежный прах, Все в Лету утечет с весной слезливой!<…>и медная труба — Слышна, хоть с головой в сугроб заройся! — И обнимая, шепчет мне Судьба: «Закрой глаза и ничего не бойся».