Новый Мир ( № 9 2007)

Теперь, когда мой вклад в сокровищницу мировых карпальных практик имеет шансы быть оцененным по достоинству, признаюсь, что с этимоло­гией я слегка напутал.Carpal —не отcarpo,а от позднелатинского

carpus,“кисть”, в свою очередь восходящего к древнегреческомуkarpуs,которое значит одновременно и “плод”, и “кисть”, почему по-русски соответствующие суставы и называютсякистевыми(а не

хватательными). Впрочем, греческий глаголkarpуоозначает, в зависимости от залога, как “приносить плоды”, так и “собирать”. Так что все сходится, и в знаменитомcarpe36

проглядывает человеческая кисть, срывающая виноградную.

Такая живая, гибкая, не скрюченная. А то ведь ни винограда не удержать, ни книги, и горациевскимднемостанется по-шервински вот именнопользоваться —безо всякого удовольствия.

 

НА МОНМАРТРЕ

 

В кулуарах научного сборища в Москве, собственно уже на фуршете, я перекинулся парой слов с одной коллегой. Мы пикируемся, ссоримся и миримся уже полвека. Я диссидент-эмигрант, она конформистка-патриотка, но меня занимают не столько ее убеждения, сколько то, как они сочетаются с ее профессиональными занятиями, чем далее, тем более гуманитарными и вроде бы предполагающими известную дозу авторефлексии.

Патриотизм патриотизмом, но какой же русский не любит заграничной езды? Ее приглашают на конференции (иногда она сама себя приглашает), билеты оплачивает та или иная сторона, а вместо дорогого отеля гостей часто расселяют по хозяевам. Дело обычное, особенно в случае российских ученых, финансовое положение которых мало изменилось с советских времен.

Положение не изменилось, но валить все на советскую власть больше нельзя. Теперь каждый отвечает за себя, идея, что бедность не порок, потеряла свое обаяние, и приходится позиционировать себя как-то по-новому.

Впрочем, в ее идеологической платформе все предсказуемо. Патриотизм-конформизм оформлен как превосходство: духовное — над остальным человечеством, расовое — над третьим миром, культурно-политическое, в союзе с Европой, — над вульгарной и агрессивной Америкой, личное научное — над большинством коллег, в том числе европейских, и особое моральное — надо мной, бездушно осмеивающим все хорошее. В наших спаррингах я, конечно, выигрываю по очкам, поскольку она тягается со мной на равных кухонных правах, а я трактую ее как автор персонажа — позиция, что бы там ни говорил Бахтин, выгодная. Нокаут, однако, невозможен в силу завидной цельности персонажа.