Новый Мир ( № 9 2007)

Перед схваткой с барсом Мцыри испытывает “жажду борьбы и крови”, причем испытывает неожиданно для себя, ибо прежде, говорит он, “рука судьбы вела меня иным путем”. Чеченец, ставший русским художником, — это судьба, и рукой судьбы тут послужил сам Ермолов; может быть, не слишком доброй рукой, так как аул Дады-Юрт был уничтожен именно по его приказу. Портрет генерала художник подписал так, как и обычно это делал: “П. Захаров, из чеченцев”. С трех лет не слышавший родной речи, выросший в русской семье и воспитанный в лоне русской культуры, он упорно выводил всякий раз на законченном полотне: чеченец. Родина бывает только одна.

В ходе военной операции в Дады-Юрте в русский плен попал еще один двухлетний малыш — Озебай Айбулат. Его взял на воспитание прапорщик Нижегородского драгунского полка барон Михаил Карлович Розен. После Кавказа он служил в Польше. В Варшаве мальчика крестили и нарекли по имени восприемника — великого князя Константина. Под этим именем Константин Михайлович Айбулат-Розен вошел в историю русской поэзии. Его романтической лирике были свойственны восточные мотивы, а стихотворение “Смерть” часто перепечатывалось и даже приписывалось Лермонтову.

 

“Смотреть на истину прямыми глазами”

 

Предлагая своему лицейскому другу “поговорить о бурных днях Кавказа”, Пушкин едва ли предполагал, что их бесконечная череда растянется на десятилетия кровавой Кавказской войны. Рыскающий в горах “воинственный разбой” еще долго тревожил русскую литературу, подвергая вполне реальной опасности пленения ее лучших представителей.

В июле 1828 года А. С. Грибоедов, назначенный министром-резидентом в Персию, совершил переезд по Военно-Грузинской дороге. Только случайность уберегла его от нападения горцев и возможного плена. За несколько верст до станции Коби, как вспоминает его спутник и второй секретарь посольства Карл Аделунг, “нас встретил майор Челяев со свитой примерно в 10 человек казаков и грузин; он был знаком с Грибоедовым раньше; узнав об его приезде, вышел его приветствовать… После того как мы прошли верст 5 по очень трудной дороге, встретились нам несколько осетин, которые отозвали Челяева в сторону и что-то сказали ему на ухо. Мы узнали, что в трех верстах отсюда собрались 300 осетин, чтоб напасть на проезжающих; люди, которые сообщили нам это известие, были разведчиками. Несмотря на это предупреждение, Грибоедов решил ехать дальше, но, уступив в конце концов просьбам и мольбам Челяева, вернулся, с тем чтоб продолжить путь на другой день”29.