Новый Мир ( № 9 2007)

Рудель был врагом. Но нельзя не признать, что он был “человеком действия”, храбрецом и летчиком-асом. И руководствовался в жизни простым принципом: “Погибает только тот, кто смирился с поражением!” “Штука” Руделя была подбита не менее тридцати раз, пять раз он был ранен, а в конце войны лишился ноги. “Жаль, что он не носил нашу форму”, — сказал о нем французский ас Пьер Глостерманн.

Все мы знаем, что ружье, повешенное на стену, обязательно должно выстрелить. Именно этот принцип положен в основу современного бестселлера. В книгах Пелевина по стенам развешано множество образцов диковинного оружия, которое никогда не выстрелит, не взорвется и не нанесет смертельный удар. Что это — каприз автора или незнание законов жанра? Едва ли. В стандартном романе-бестселлере лежащий на столе нож должен оказаться орудием убийства, спрятанный в книжный том лист бумаги — важной уликой, а тихий сосед по купе — инопланетянином. Потому что иначе у читателя неизбежно возникнет вопрос — а что они, собственно говоря, тут делают? Истинный талант — это умение повесить на стену холостое ружье, которое никогда не выстрелит. Потому что это — не простое, а золотое или, может быть, глиняное оружие (вспомним глиняный пулемет из “Чапаева и Пустоты”). Фрагмент виртуального мира писателя, каждая частица которого живет своей собственной, независимой жизнью.

Ганс Ульрих Рудель — приз за лучшую роль второго плана в романе.

“Уловка-22”.

Термин, заимствованный из одноименного романа Джозефа Хеллера. Это — ситуация, которая исключает саму себя, мертвая логическая петля, из которой нет выхода. В романе Пелевина халдей Самарцев, “главный провокатор”, формулирует “уловку-22” в российском варианте: какие бы слова ни произносились на политической сцене, сам факт появления человека на этой сцене доказывает, что перед нами блядь и провокатор. Потому что если бы этот человек не был блядью и провокатором, его бы никто на политическую сцену не пропустил. Звучит не слишком оптимистично, не так ли? Но именно эта мысль отражает расхожее мнение о российской политике и политиках. Пелевин, профессионал пера, просто облек ее в нужную форму.

Так называемые выборы — такая же иллюзия, как и российская демократия. Избиратель — не тот, кто избирает, а тот, кто подсчитывает голоса. Или решает, за кого эти голоса будут отданы. Мы теперь знаем, кто эти люди. Это — и не люди вовсе, а вампиры.