Новый Мир ( № 9 2007)

жди коварного выстрела в спину!

он все оглядывался

был наготове

и вот результат:

его убили

выстрелом в лицо.

Пишущий верлибром менее всего защищен. Верлибр — самые беззащитные стихи. Кажется, что их-то писать легче всего. В Питере, то есть в Ленинграде, с 1932-го по 1987-й жил человек, который писал удивительные, фантастические верлибры. Сначала вспоминается Гофман, Эрнст Теодор Амадей, с его невозможным для филистера, привычным для поэта двоемирием.

Позвонили.

Я открыл дверь

и увидел глазастого,

лохматого,

мокрого от дождя

Демона.

— Михаил Юрьевич Лермонтов

здесь живет? —

спросил он.

— Нет, — сказал я, —

Вы ошиблись квартирой.

— Простите! — сказал он

и ушел,

волоча по ступеням

свои гигантские,

черные,

мокрые от дождя

крылья.

На лестнице

запахло звездами.

Человека звали Геннадий Алексеев. Внешне он походил на Марка Аврелия, что не преминул помянуть в одном из своих стихов. Учился на архитектора, и архитектурная выучка заметна не столько в его стихах, сколько в его геометрических жутковатых картинах. Говорят, что где-то на Карельском перешейке стоит дом, построенный им самим по собственному эскизу. Говорят, что редкие прохожие останавливаются, чтобы посмотреть на этот дом. Если его дом похож на его стихи, то прохожих можно понять. Его стихи из тех, что обращают на себя внимание. Они — странные. Они — пугающе странные. Они — простые до прозрачности, до линий детского рисунка, до — как там писал Тынянов по другому поводу — “бормочущей розановской записки”. Нет, вот этого-то как раз и нет. Никакого бормотания. Четкость высказывания, восклицание, удивление, но только не бормотание.

Глядя на полотна “малых голландцев”,

вспоминаю:

на этом стуле с высокой спинкой

я когда-то сидел

(удобный стул).

........................................

Как все хорошо сохранилось!

Но где же я сам?

Куда я делся?

Годами ищу себя

на полотнах “малых голландцев”.

Ясность визионера — вот что поражает и притягивает к стихам Геннадия Алексеева. Каким-то чудом ты оказываешься убежден: поэт не кокетничает. Он и в самом деле помнит себя на полотнах “малых голландцев”, нисколько не удивится и даже не испугается, когда обнаружит себя, ожившего, там, в обстановочке нидерландского семнадцатого века. Говорят, что в юности, в 1957 году, Геннадий Алексеев оказался в Свердловске-16, в самый разгар первой аварии на атомной электростанции. Вполне вероятно, что это легенда. Вокруг странных ленинградских людей, писавших странные стихи, всегда роятся легенды.