Новый Мир ( № 9 2008)

Отец был военным инженером и по роду службы встречался с разным прямым и косвенным начальством. Он был всегда спокойно вежлив, готов оказать техническую (подчеркиваю это слово!) помощь и твердо неуступчив в тех вопросах, которые затрагивали этическую сторону дела. Принципиально не участвовал ни в каких интригах и обсуждениях. Не любил вранья и обтекаемых формулировок. Считал утомительным сочинять небылицы и легенды, сразу в них запутывался. В гостях мама с ним мучилась: “Опять ты ляпнул что не надо, лучше бы молчал!” — “А ты меня не тащи к кому попало!” — частый диалог после похода в гости. Хорошо помню.

Эта неуступчивость и недипломатичность создавали ему целый рой недругов, он всегда плохо продвигался по службе. При хрущевском армейском разгроме не дали дослужить два или три месяца до следующего звания. Ушел в отставку хроническим подполковником. Зато если и были друзья, то прочные и надежные. Многозвездный генерал был одним из них. Мама дружески общалась с его женой, а я, с самого раннего (вернее, с подросткового) возраста, — с двумя его отроками. Впоследствии они тоже стали военными и, конечно, генералами. Я стал врачом и временами бывал приглашаем к ним для малоценных, но благосклонно выслушиваемых советов. Она, милейшая полноватая генеральша, поила меня фамильным изюмным квасом и восторженно вздыхала, услышав знакомый медицинский термин. Генерал же обладал природным скепсисом украинского крестьянина. Его любимым словом было: “Не трэба!”

Выслушав мой несколько сбивчивый рассказ о таком одаренном, упорном и обижаемом пациенте, он только спросил: “Володечка, это тоби трэба?” Я принялся путано объяснять. Как я лечил его от жутких параличей, каких добился успехов и как это может несправедливо рухнуть. Он пообещал кое с кем связаться и прояснить обстановку. “В акадэмии сидят не дурни, что-то там негладко”.

На этом деловая часть закончилась, и мы уселись играть в подкидного дурака. Он обожал эту немудреную игру, хлопал картами с азартом и почти всегда выигрывал. Помнил все вошедшие и убитые карты. Веселился от души, после выигрыша громогласно хохотал. Закончить при этом игру не было никакой возможности. Не отпускал. Способ был только один — обыграть. Я дождался подмоги — моего отца, уступил ему место, и тот, прекрасный шахматист, не любивший поддавки ни в каком виде, в два счета его обыграл. Генерал поскучнел, бросил карты на стол и громко крикнул: “Жинка, вечерять!”