Новый Мир ( № 9 2009)

“Сердце знает, что гостем желанным / Буду я в соловьином саду...” Блок не сомневается в успехе. Не потому, что он опытный обольститель, владеющий техникой ухаживания. И не потому, что он, говоря современным языком, уже сделался “звездой”, что его самого нередко атакуют барышни с букетами. А потому, что такой сильный и неподдельный порыв не может не вызвать ответного отклика.

Тем не менее миг первой встречи оттягивается на целых полтора месяца. Почему?

Может быть, Блок опасается спугнуть чувство. Не обернулось бы оно разочарованием, к тому же физическое сближение с женщиной ему не всегда в радость, особенно после усиления недуга, давшего о себе знать года два назад. Это, впрочем, проза, а есть и причина поэтическая: рождается новый стихотворный цикл “Кармен”, который весь — предвкушение страсти.

И это предвкушение автор — осознанно или неосознанно — стремится продлить. “И слезы счастья душат грудь / Перед явленьем Карменситы”, — будет дописано на старом июльском черновике четвертого марта, рядом с пририсованным профилем певицы Дельмас.

Второго марта он снова спешит в театр, хотя поет Давыдова, а Дельмас сидит в зале. Просит “пожилую барышню”, служащую театра, показать ему Андрееву-Дельмас. Та показывает со словами: “Вот сейчас смотрит сюда, рыженькая, некрасивая”. Блок наблюдает за ней издалека. Срывается с четвертого акта, в гардеробе узнает, что Дельмас уже ушла. Идет в сторону ее дома (она живет совсем рядом с Блоками, тоже на Офицерской), расспрашивает дворника и швейцариху, где же заветный подъезд. Те путаются, сбивают с толку. Впрочем, скорее он сам чуть ли не нарочно повсюду плутает, затрудняя себе возможность встречи.

“Я путаюсь” — так и пишет он в тот же день озадаченной певице, нагружая любовное послание довольно парадоксальной эстетической рефлексией: “На Вашем лице написана какая-то длинная, мне неизвестная жизнь. Если бы Вы <…> приняли меня как-то просто, — может быть, и для Вас и для меня явилось бы что-то новое: для искусства (простите, я профессионал тоже, это не отвлеченность, это — тоже проклятие). Ну, как Забела и Врубель, что ли. „Реализм””.