Новый Мир ( № 9 2010)

Достоевский внимательно и пристрастно следил за развитием современных ему социалистических и прогрессистских концепций, поставивших в повестку дня рост благосостояния человечества и справедливое распределение материальных благ. Увлеченный спором знаменитых эмигрантов Герцена и Печерина, он много размышлял о роли “материальной цивилизации”, о “стуке колес повозок, подвозящих хлебы голодному человечеству”. В “Дневнике писателя”, в своих поздних романах Достоевский приходит к выводу: идея накормить голодных, избавить страждущих от нехватки и лишений есть “идея великая, но не первостепенная”. Более того, в ней таится опасность для религиозного идеала. В новом мире, построенном по законам социальной гармонии и достигшем материального изобилия, но лишенном идеи бессмертия души, люди забудут о любви, милосердии, нравственном совершенствовании и придут в конечном итоге к выхолощенному гедонизму, к хаосу войны всех против всех или к жесточайшему деспотизму.

В этой связи Достоевский вспоминал об одном из евангельских искушений Христа — предложенном Дьяволом чуде превращения камней в хлебы. Он писал (в “Дневнике писателя”): “Дьяволова идея могла подходить только к человеку-скоту. Христос же знал, что одним хлебом не оживишь человека. Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрет, с ума сойдет, убьет себя или пустится в языческие фантазии”.

Но ведь очень схожая проблематика находилась в фокусе интересов и забот братьев Стругацких в начале их творческого пути!

В своих произведениях этого периода, еще брызжущих наивным оптимизмом и почти щенячьей радостью предвкушаемой будущей жизни, они задумываются и о том, что так волновало и раздражало Достоевского, — о “душе человеческой при социализме”, если воспользоваться названием известного эссе Оскара Уайльда. Как добиться того, чтобы она — душа — “трудилась”, не зарастая жиром и коростой инерции, эгоизма, самодовольства? Как сохранить и приумножить духовность в жизненном пространстве человека?

Да какая такая духовность у “коммунаров”, в атеистическом, обезбоженном обществе? — воскликнет кто-нибудь из неофитов православной ортодоксии.