Новый Мир ( № 1 2007)

О консервативной революции мы знаем не так уж много. Чтобы понять этот странный факт, надо попытаться представить себе обстановку всеобщей деморализации в Германии послевоенных лет. Не только чудовищный Рейх потерпел поражение во Второй мировой. Немцы отнюдь не делились на матерых гитлеровцев и демократических борцов с диктатурой, более сложные и неоднозначные отношения связывали культурную элиту и режим страны. Поражение уравняло всех. А уж тем более тех людей культуры, к которым и вправду можно было предъявить какие-то претензии. Масштабы претензий, да подчас и сама обоснованность их — такие мелочи никого не волновали в денацификационном угаре. Многословно оправдывались те, кому лучше было бы помолчать; те, кому было что сказать, сочли более достойным молчание. Все было как всегда.

Консервативно-революционное движение и всегда было малочисленным по составу; годы Рейха едва ли не полностью разметали и уничтожили его. Кто-то был расстрелян диктатором, кто-то пошел к нему на службу; одни сгнили в тюрьмах, другие успели умереть своей смертью. Выживших обстановка к разговору о консервативной революции явно не располагала. Сохранить прошлое взялся швейцарский историк Армин Молер, секретарь и друг Эрнста Юнгера. Уцелевшие сведения он систематизировал в объемистой диссертации, которую позже издал как книгу3. Диссертация была защищена у Карла Ясперса — знаменитого мыслителя, врага иррационализма, демократические воззрения которого сомнению не подлежали. Все получалось, таким образом, респектабельно и надежно.

Между тем само происхождение термина осталось не вполне ясным. В пе­чати сочетание “консервативная революция” употребил — по-видимому, первым — прославленный немецкий почвенник4 Томас Манн. Сделал он это в 1921 году, в статье “Русская антология”5 (так — случайным, быть может, стечением обстоятельств — оказались с первого момента связанными “консервативная революция” и “Россия”). Шесть лет спустя термин вводит в широкий оборот в зажигательной речи “Литература как духовное пространство нации” австрийский поэт и драматург Хуго фон Гофмансталь: “Процесс, о котором я веду речь, есть не что иное, как консервативная революция, имеющая размах, невиданный до сих пор в европейской истории...” Невиданный процесс историей будет расплющен и распылен пятью годами позже. А пока — слово прозвучало, клич подхвачен, среди подхвативших его — один из активнейших младоконсерваторов Эдгар Юлиус Юнг. Консервативно-революционное движение встало наконец в полный рост.