Новый Мир ( № 1 2007)

Перед нами вековая мечта немецкого консерватизма — мечта о внутренней свободе под охраной сильного просвещенного государства.

Различны — два великих хозяйственных принципа немцев и англичан. “От викинга произошел сторонник свободной торговли, от рыцаря — чиновник-администратор. Примирения здесь быть не может <…> Должно ли мировое хозяйство быть всемирной эксплуатацией или всемирной организацией?”

И далее, и далее... “Немецкий либерализм <…> взял как цель из единства английской сущности одну лишь идею чисто хозяйственной диктатуры частного богатства без ее нравственного содержания <…>. Он требует чистого парламентаризма не потому, что он стремится к свободному государству, а потому, что он не хочет иметь никакого государства и знает так же хорошо, как Англия, что предрасположенный к социализму народ, переодетый в чужое платье, — теряет дееспособность”.

А вот вкратце и выводы. “Мы знаем теперь, что поставлено на карту: не одна лишь немецкая судьба, но судьба всей цивилизации. Это решающий вопрос не только для Германии, но для

мира,и он должен быть разрешен в Германии для

всего мира:должна ли в будущем торговля управлять государством или государство торговлей?”

Со всеми этими идеями мы до некоторой степени знакомы — в той вульгаризованной их форме, в которую, можно сказать, и заключено политическое мировоззрение постсоветского консерватизма. Но что означает подобное знакомство: передает оно суть или, напротив, огрубляет и искажает ее? Для ответа надо присмотреться к отличиям предтоталитарного литературного первообраза от посттоталитарной идеологической действительности.