Новый Мир ( № 10 2000)

Зло может со стороны внезапно войти в человека, и он, не успев опомниться, совершает злодейство. Тогда в чем же он виноват? Он виноват в том, что ему была дана вся жизнь, чтобы не оставлять в душе свободного места для зла. Но он осторожно придерживал свободное место, не давая добру заполнить его, и это место в конце концов заняло зло. Не давал добру расширяться, и в этом был его сознательный грех. Но почему он оставлял это свободное место в душе? В ожидании, что счастье влетит в него, как ласточка.

Инспектор–ангел, пролетая над нашей Землей, воскликнул: “Боже, Боже, какая провинциальная планета!”

Из подчеркнутой скромности скромно выпирал горб гордыни.

Залюбовавшись миражом, прозевал оазис.

Еще одна забота для бывшего советского человека: учитывается ли на том свете стаж веры на этом? Отвечаем: учитывается. Для россиян — год за три.

“Кто не грешен, пусть кинет свой стакан в пьяницу!” — сказал он. И никто не кинул.

Мало того, что он сидел с переполненным мочевым пузырем, его еще все время втягивали в разговор о засухе.

Опомнившийся ум — это ум, понявший, что есть нечто умнее ума.

Наша доброжелательность — лучший возбудитель мошенничества против нас.

Писатель, прособаченный литературой.

Двадцатилетний футурист — любопытно. Пятидесятилетний — омерзительно.

Кто–то хорошо сказал: “В молодости нам нравятся люди красивые, талантливые. В зрелом возрасте — хорошо воспитанные”.

Общественный деятель — несмирившийся неудачник. Несчастную страну узнаешь по количеству общественных деятелей.

Есть абхазская пословица: посади ребенка на колени, он повиснет у тебя на усах. Тут хороша правдивость поведения ребенка и забавна важность отношения к собственным усам.

Честный атеист говорит: у человека достаточно собственных сил, чтобы нравственно подняться.

Это можно сравнить с прыжком в высоту с места.

Верующий человек, чтобы нравственно подняться, должен каждый раз разгоняться в сторону Бога и прыгать вверх. Прыжок с разгона, конечно, выше прыжка с места, но верующий во время разгона может споткнуться и упасть, что, как известно, нередко случалось.

Когда к гробу умершего человека подходит его друг с криво застегнутыми пуговицами пиджака, дурак шепчет соседу: “Какой невнимательный человек! Даже в такие минуты не мог привести себя в порядок”.

Умный думает: горе так его ударило, что ему не до пуговиц пиджака.

То же самое бывает в литературе. У Достоевского пуговицы всегда криво застегнуты.