Читаем Новый Мир ( № 10 2000) полностью

Ежи Помяновский.“Понять умом Россию”. Беседа с Катажиной Яновской и Петром Мухарским. — “Новая Польша”. Общественно-политический и литературный ежемесячник. 2000, № 5 (9).

“Я часто ездил к нему (Пастернаку. —А. В.

) в Переделкино. Как-то раз на дачу к Пастернаку внезапно ввалился пьяный секретарь Союза советских писателей Фадеев. „Видишь, Боря, не могу я в таком виде домой явиться, ты же ее знаешь...” — пробормотал он. Пастернак постелил ему на старой кушетке, прикрыл шалью жены своей, Зинаиды Николаевны. Фадеев вроде бы уснул, но спустя минуту вдруг поднял голову и абсолютно трезвым голосом сказал: „Ну и что после нас останется, Боря? Только твои стихи и ”Двенадцать стульев”””.

Дмитрий Поспеловский.Сталин и Церковь: “конкордат” 1943 г. и жизнь Церкви. — “Континент”, № 103 (2000, № 1, январь — март).

Интересные архивные документы.

Дмитрий А. Пригов.

Конец 90-х — конец четырех проектов. — “Художественный журнал”, 2000, № 28-29. Электронная версия:http://www.guelman.ru/hz

“Интересно проследить, как человечество проигрывало эту утопию нечеловеческого, особенно на примере фильма„Alien”

(„Чужой”). Четыре его серии снимались на протяжении двенадцати лет. Причем, если в старых фильмах основной мифологемой нечеловеческого было некое порождение человека, которое оказывалось в конечном счете человеку же враждебным и лишенным способности к существованию (старая парадигма, идущая от „Франкенштейна”), то в последней серии появилась совсем другая тенденция. Так, в этом фильме на Землю, после жестокого противостояния чудищам, в качестве представителей победившего антропологического летит кто — <Рипли>, которая сама полумонстр, кроме нее — биоробот, который как бы не человек, еще какой-то безногий обрубок, который даже сам не в состоянии передвигаться. И единственный из четверых представитель чисто антропологического начала — это страшного вида огромный негр. Мир в этом фильме делится уже не наAlien’ов (Чужих) и людей, а на хороших эллиенов и хороших людей, с одной стороны, и на плохих эллиенов и плохих людей — с другой. Все это очень симптоматично... Это подготовка человечества к неким глобальным изменениям”.

Пушкиниана.Все книги 1999 года. Подготовил Олег Трунов. — “Книжное обозрение”, 2000, № 23, 24, 25, 26, 27.

В список входят 450 названий.

Нина Ратиани.Екатерина Великая знала толк в рекламе. — “Время MN”, 2000, № 93, 24 июня.

В архиве Государственного исторического музея в Москве обнаружены автографы маркиза де Сада — три рисунка, одно письмо, фрагменты романа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза