правда. Бессонница разрасталась в севших батарейках, как дурная бесконечность. И дочь, и внучка знали, что по ночамправдутеперь не говорят, по ночам играют поп-музыку, раздражавшую бабушку. Но бабушка все равно добывала горестнуюправду— как средневековый алхимик, пытающийся извлечь золото из свинца с помощью колдовских примесей: из поп-музыки, из бездумного и безостановочного трепа диск-жокеев, из резких мелодических фигур, побиваемых первобытными пещерными ритмами. Все наводило на мысль о безнадежной порче человека, транслируемой на всех языках… Не успевала бабушка устремиться за одним голосом, будто бы вещающимправду,какдругойголос открывал ей глаза, в чьих интересах сладко пелэтотголос. Бабушка, как утомленная чайка, присаживалась на новую радиоволну, полагая, что разоблачение прежнего голоса откроет дверь настоящейправде,но голос вслед за маленькойправдойпытался протащить большуюнеправду,настаивая на необходимости нового “железного занавеса”, с чем она не могла согласиться, или на том, что все ищущиеправдудолжны объединиться, как обманутые вкладчики, в партиюобманутыхнового типа, и тогдаправдабудет положенана самые что ни на есть народные счета…