Новый Мир ( № 10 2007)

Волею обстоятельств я недавно познакомился с его последними работами — вдова поэта Давида Самойлова, Галина Ивановна Медведева, которой Сережа помогал готовить вечера памяти (и вообще помогал своими знаниями ивкусомк звуку), показала мне уникальное — сугубо

рукотворное— трехдисковое издание звукозаписей Самойлова. Оно представляет из себя обзор избранных материалов Всесоюзной студии грамзаписи и фирмы “Мелодия” за тридцать лет, выглядит как изящно оформленный бокс с самодельным, но очень аккуратным справочником-буклетом внутри2. Тираж этого издания мне неизвестен. Знаю только, что он не превышает десяти экземпляров и находится у тех людей, которых Сергей Николаевич уважал и любил. В надежных, стало быть, руках. Например, в руках Елены Цезаревны Чуковской.

Рассматривая эту коробку, я вспомнил, что нечто похожее уже видел: тоже три диска, тоже смакетированная компьютерным способом книжечка, с коленкоровым корешком-держателем. Сами компакты были, вестимо, без “накатки”, на них фломастером была начертана лишь скромная маркировка — несколько букв.

Это было собрание граммофонных записей Анны Ахматовой, и видел я его в руках у Льва Шилова, которому аналогичный трехдисковый альбом и был посвященпри жизни3. В то ахматовское собрание была вложена еще одна книжечка с отдельно “изданным” первым вариантом статьи Шилова “Проблемы публикации звукозаписей авторского чтения Анны Ахматовой”.

Представлять оба эти проекта легко: на компакт-дисках собраны все оцифрованные записи обоих поэтов, издававшиеся когда-либо на виниле. Правда, в случае Ахматовой составители пошли пономинальномупути. Они представили

всепроизведения, которые А. А. читала перед микрофоном, но каждое из них — в виде только одной версии, выбранной по усмотрению Сергея Филиппова, в связи с чем список произведений в оглавлении этого собрания, естественно, отличается от оглавлений граммофонных дисков. Напомню, что на разных пластинках Ахматовой часто звучали одни и те же вещи, записанные разными людьми в разных домах.

Кстати, свою статью Лев Алексеевич закончил мечтой-пожеланием: необходимостью будущего “посеансового” типа публикации фонограмм Ахматовой, что кажется нам замечательным соображением (действительно, взять, например, записи, сделанные Никой Николаевной Глен, или Иваном Дмитриевичем Рожанским, или тем же Шиловым — 9 мая 1965 года, в комаровской “будке” — и выпустить их как отдельные пластинки).