Новый Мир ( № 10 2013)

Когда девушка очнулась, в кабинет ввели Костенко и на вопрос следователя он ответил, что знает ее, а она знает Гонту и должна знать его адрес. Ее увели в камеру, а потом опять вызвали на допрос. Гестаповец, который ее конвоировал, сразу вышел в коридор, а в кабинете сидел Нестеров, один. «Мне жаль было, когда тебя уродовали, — сказал он. — Ты же пешка в этой организации. Главари уже пьянствуют, а стрелочники отвечать должны? Здесь люди честней, чем наши. Почему ты не хочешь дать адрес Гонты?» Обещал, что ее выпустят сразу, как только узнают его адрес. Анна в ответ заговорила громче обычного, едва не перешла на крик, «чтобы слышали, что если она гибнет, то только благодаря ему».

Позже, на судебном заседании Несвежинский не отрицал этот эпизод, но истолковал его иначе: «Когда я говорил вам признаваться во всем, я моргал вам, чтобы вы что-то не говорили, ибо нас слушают в следующей комнате». «Этого я не заметила, — сказала Анна, — вы говорили рассказать всю правду».

И еще, в тех же показаниях, данных в контрразведке наивной двадцатичетырехлетней подпольщицей, были такие слова: «Я ему верила, и он даже нравился мне больше простого знакомого».

Судя по всему, следствие шло весьма успешно. Согласно донесению начальника управления НКГБ по Киевской области Бондаренко (февраль 1944 года), «Салан Анна Николаевна, бывший член ВЛКСМ, 1919 г. рождения, связная секретаря Сталинского райкома Гонты, на допросе во всем призналась и согласилась указать дом, где проживал Гонта, Светличная Ольга Моисеевна, 1911 г. рождения, бывший член ВКП(б), содержавшая конспиративную квартиру киевской подпольной организации, на допросах в гестапо назвала все известные ей адреса подпольщиков… адрес секретаря Молотовского райкома партии М. Т. Джагаркава»

[35]. Справедливости ради надо сказать, что, как свидетельствуют материалы дела, Джегаркава был арестован еще до Светличной.