Новый Мир ( № 11 2005)

Иногда я беру с собой в лес младшую дочку. Она бредет за мной, спотыкаясь о корни и камни, и постоянно о чем-то спрашивает. Мне нравится ей объяснять и рассказывать. Показывать, где елка, а где сосна, чем рябина отличается от березы, как из пронзительного неба и нелепых вроде бы, кривых веток вдруг получается душу рвущий витраж. Особенно сложно мне отвечать на ее вопросы. Она очень хочет знать — кто добрый, а кто злой, весь мир разделить надвое, чтобы чувствовать себя уверенней и спокойней. И я часто в тупике — стрекоза добрая или злая? А муравей? А серый волк? Когда становится совсем сложно, я ловко отвлекаю ее — даю понюхать ядреный до щекотки в носу кусок застывшей смолы с соснового ствола. Он липкий и смешной, и дочка никак не может запомнить название этого вещества и говорит: “Дай мне еще слипы”. А я думаю о многом и разном — о горках и битвах, об увлечениях молодости и пожилых забавах, о лжи во спасение и лжи убивающей, лгущей при этом, что она во спасение. И боюсь, боюсь, когда дочка спросит — добрые или злые моряки? Или невесты. Или замужние матроны. Или разведенные мосты. Или сведенные, стиснутые в отчаянье зубы. Боюсь, потому что не знаю, что тогда нужно будет отвечать. Чтобы правду и чтобы не так больно. Чтобы не только бабские горки кругом.

Замедленное кино

Тимофеевский Александр Павлович родился в 1933 году. Поэт, драматург. Автор нескольких лирических книг. Постоянный автор нашего журнала. Живет в Москве.

У омута

I

Счастливый жребий выпал мне:

Прожить в краю садов,

Не зная бед, как в сладком сне,

До четырех годов.

До четырех годов, а в пять

Мне было суждено

Под мельницей, попавши в падь,

Волчком уйти на дно.

У омута на быстрине

Настиг меня отец,

На миг он опоздай ко мне,

Пришел бы мне конец,

Когда б он опоздал на миг,

В ушах звенел бы звон

И к лику ангелов святых

Я был бы сопричтен.

Течет вода на быстрину,

Кружит водоворот,

И я волчком иду ко дну,

Но все во мне поет.

Восторг звенит в моей груди,

В глазах моих круги:

Отец земной мой — погоди,

Небесный — помоги!

И вдруг раздался этот миг

На много тысяч дней,

Иль сжалась жизнь в мгновенный вихрь,

Как тут сказать верней.

Вся жизнь как бесконечный взрыв

В замедленном кино.

Вся жизнь в грядущее прорыв —

Вагонное окно.

Вся жизнь — до срока, до поры

Раскрывшийся бутон.

Вся жизнь — с наскока вниз с горы

Несущийся вагон.

Вся жизнь, все дни моей судьбы,

Живущие во мне, —

Как телеграфные столбы,

Бегущие в окне.

Вся жизнь вместилась до краев

В кратчайший миг один —

От лепетанья первых слов

До старческих седин.

Вся жизнь моя от первых снов