Новый Мир ( № 11 2007)

Сам я слишком много курю и к тому же неаккуратен в привычках; зажигалки появляются и исчезают в моих карманах, словно пришельцы с далеких звезд. Да, покупаю и похищаю у знакомых, но скорость потери и мстительного обратного воровства превышает темпы приобретения; кроме того, иногда газ в чудом сохранившейся последней зажигалке кончается, а мастерской “Металлоремонт” уже давно не существует. Старый приятель в один из своих нечастых приездов подарил мне купленное на блошином рынке увесистое стационарное устройство (бронза, покрытая благородной патиной, дубленая кожа, основание из камня змеевика), но купить для него бензин не доходят руки. Имеется в хозяйстве и еще один дареный предмет: огонь выходит у позолоченного козлика изо рта после нажатия на кокетливо приподнятую переднюю ногу, заправка газом осуществляется с помощью отверстия у него под хвостом; на постаменте коричневой пластмассы надгробная надпись: “Изумительное высококачественное изделие китайского народного промысла”. Рабочая нога у изумительного изделия быстро сломалась, запасы газа в позолоченном брюхе истощились, но выбрасывать фигурку жалко. Я прикуриваю от раскаленных нагревательных пружинок тостера, довольный тем, что нашел применение застоявшемуся предмету бытовой техники. Неудобно? А попробуйте прикурить от электрической плиты. Все познается в сравнении.

 

2

Красота мира в его ежедневном развитии чаще всего остается нам недоступной. Пресыщенность заставляет нас странствовать в поисках непривычного, а красота заключается едва ли не в любом предмете, рассеяна едва ли не в самом воздухе, которым мы дышим. Мало кому доводится постоянно различать ее, тем более — передавать свой восторг другим. Должно быть, дело не только в пресыщении, но и в том, что красота (как и все остальное) без любви — ничто. А с любовью у нас, людского племени, большие трудности. Бросьте лучик любви на камень, на крысу, на умирающего — и они станут прекрасны. Все проходит, все достойно жалости, а следовательно, и любви. И следовательно, несет в себе красоту, точнее, гармонию.

В юности проверял: заставлял себя как бы забыть о своей тогдашней влюбленности и смотрел, скажем, на полуоблетевший московский тополь с безжалостно обрубленными ветками — тогда решили, что это наилучший способ борьбы с тополиным пухом. Дерево и дерево, только уж очень искалеченное. Потом отпускал вожжи, вспоминал о своей барышне — и обрубок мгновенно преображался, становился прекрасным.

3