Новый Мир ( № 11 2008)

Безусловно, здравый смысл подсказывает, что на практике любое общество без тех или иных ограничений прав его членов, часто ограничений насильственных и нелогичных, существовать как “общество” не может. Незыблемые и неограниченные свободы и права каждого человека — это на практике всегда некий всеобщий анархизм, влекущий распад государства и умножение суммарного насилия. Которое затем снимается восстановлением государства как меньшего из зол. Тем не менее российское государство и его органы по такому невнятному основному закону с множеством специально оставленных законодателем противоречий и лазеек, где содержится масса логических тупиков по полномочиям разных госорганов, разрешению конфликтов ветвей власти, декларированию прав и свобод и одновременно возможностям ихпроизвольного

ограничения, справедливо и объективно работать не смогут. В результате на практике в подмогу противоречивой и “политизированной” Конституции РФ приходится волей-неволей по советским архетипам и канонам достраивать костыль властной вертикали и использовать неформальные практики госорганов, связанные с различного рода произволом в толковании норм законов.

3. “Экстремизм” и литература

Теперь рассмотрим актуальную ситуацию борьбы с экстремизмом в России на примере теории и правоприменительной практики, вытекающих из специально принятого в 2002 году Федерального закона № 114-ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности”. Новый закон был призван установить объективные, четкие и прозрачные критерии определения экстремизма. И закон такие критерии предложил— экстремизм и его производные в ключевом законе определяются через тавтологию и невнятные, двусмысленные формулировки!

Например, экстремистские материалы — это “предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности…” (разрядка наша. —В. М., Л. Ф.

). В перечень экстремистских деяний Закона № 114-ФЗ включены такие действия как:

“публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность” (вводится новое понятие “терроризм”, которое при этом никак законодателем не определяется; остаются непонятны критерии “иной террористической деятельности” — это нечто вроде “экстремистского чутья” судей и экспертов по аналогии с уже пройденным историей “классовым чутьем”? — вообще формулировки по принципу “и т. д. и т. п.” в тексте любого закона неприемлемы, свидетельствуя о непрофессионализме законотворцев);