Новый Мир ( № 11 2008)

Аллегория прозрачна и даже немного смешна. Герой романа, некто Неверов, молодой человек, убегающий из дома, валяющийся по сугробам, воюющий с милицией и хрипящий на митингах, а в финале романа закалывающий вилкой человека из спецслужб, — тоже смешон. В одном из персонажей, активисте Иване Шурандине, можно узнать самого автора — писателя, лидера союза “За Родину”, жертву наездов, преследований, обысков. “В Иване была горячность неофита, обретшего новое любимое дело”. Все это начинено диалогами, стихотворными вставками и яркой пеной энтузиазма. Слова “План возмездия”, “Бомба”, “Месть”, “Революция” — на каждой странице. Но бунтари наказаны. В предфинальной главе “В это время” — перечисление фамилий, годов рождения и травм. “Шурандин Иван Петрович, 1980 г. рождения, сломаны ребра, пробит череп”. В том же списке персонажи с реальными именами: “Бирюков Федор Владимирович, 1978 г. рождения, сломан нос”, “Прилепин Евгений Вениаминович, 1980 г. рождения, выбиты два передних зуба” и т. д. Всех поймали и покарали за несогласие. Только у каждого несогласие разное. “Революция — это общий знаменатель. А идея у всех своя”, — говорит Неверов. А дальше на пальцах разъясняет суть каждого молодежного движения. Шаргунов смог отстраниться от материала и написать о соратниках, противниках и себе самом густо и иронично, пересекаясь с Сенчиным фигурами, образами, местами сходок.

Неизменно возвращаясь к своей осевой теме “трагедия будничности”, Роман Сенчин показывает бывших романтиков, отчасти тоскующих по былой дерзости мысли и вольности жизни, отчасти понимающих всю тупиковость этого прошлого. Человек, застревающий в отрочестве, обречен на вечную депрессию, так как неформальность, несистемность, неформатность, не приводящие к конечному органичному вхождению в мейнстрим, в генеральную линию жизни и культуры, приводят к разбитому корыту, изоляции: ровесники взрослеют, мир меняется, а ты остаешься смешным лузером, ведущим эфемерную войну с обществом бюрократов и буржуа. Как следствие перестроечного и постперестроечного процессов, множество молодых людей так и не вступили во взрослую жизнь, предпочтя уход в контркультурную тень. Потом им, как героям Сенчина, приходилось либо срочно и запоздало вписываться в какую-нибудь ненавистную корпорацию ценой онемения душевных сил, либо оставаться неприкаянными постаревшими неформалами, бессильными жить дальше.