Новый Мир ( № 12 2007)

Итак, Шартье полагает (собственно, скорее исходит из этого, чем доказывает это), что на разных носителях один и тот же текст прочитывается — и переживается — настолько по-разному, что это позволяет говорить об ощутимых смысловых сдвигах: не столько, может быть, в самом тексте (по крайней мере внятных доказательств этого мы у Шартье не найдем), сколько в читателе, в его умственной оптике и пластике. Собственно, эта замеченная им связь — самое принципиальное и самое интересное. Он рассматривает текст — причем именно в качестве “физического” факта — как своего рода центральный феномен культуры, прослеживает идущие от него связи ко многим другим культурным явлениям: межчеловеческим отношениям — например, властным5 — и разным формам коммуникации, организующим, в свою очередь, общество и поведение людей в нем.

Из “плотской” связи между человеком и текстом Шартье выводит такое обилие разветвленных, оплетающих (уж не создающих ли?) всю культуру последствий, что сам собой напрашивается вопрос: в какой мере эта связь им преувеличивается? (Всегда подозрительно, когда у такого сложного целого, как культура, усматривается какой-то один источник.)

Избави Боже, Шартье — не редукционист. Он даже ни разу прямо не формулирует гипотезу о тексте как источнике культурной динамики (хотя по смыслу получается именно так). Он всего-навсего усматривает не просто разницу, но именно “глубокое различие в способе чтения „одних и тех же” текстов, возникающее при изменении их материальной записи. При чтении рукописных или печатных объектов значение каждого фрагмента выстраивается, исходя из физической последовательности текстовых элементов, составляющих эти объекты”. Электронному же чтению физическая последовательность не указ: оно, с точки зрения Шартье, основано исключительно “на логических структурах, задающих иерархию полей, тем, рубрик, ключевых слов”. Соответственно при “„бумажном” чтении смысл данного текста складывается в соотнесении с другими текстами, помещенными вместе с ним, до или после него <…>”. А вот электронный — “подобно формальным языкам XVII — XVIII веков получает опору в энциклопедической системе знания или информации, в рамках которой читатель имеет дело с различными фрагментами, не имеющими иного контекста, кроме их принадлежности к одной и той же тематике”.