Блаженные годы твоей лихорадки.
Всё вдруг отдалилось и тает во мраке:
В лицо с поворота летящие маки,
Цветенье сирени, вино, разговоры,
И ночи тоски, и лягушечьи хоры;
Воды переливы и годы разлуки
И дикой оливы побег тонколукий;
Холмы на рассвете, холмы на закате
И легкое платье на розовом скате;
И новое небо за огненным краем,
Откуда дорога ушла к Гималаям.
А то, что осталось во мгле у причала,
Все слишком обычным и вовремя стало.
Я знаю, сюда возвращаться не стоит,
Но море синеет и выступы моет.
И рокот и ропот возносятся, вторя
Волнению сердца, биению моря.
Норд-Ост
Проезжая в метро по Дубровке,
Незаметно поклон отдаю
Милицейской дубовой сноровке,
Всем, кто нынче в аду и в раю.
Всем отмщеньям и всем лихолетьям,
Перепутанным в мире путям,
Этим смертникам, смертницам этим,
Черным платьям и темным смертям.
Всем, случайно ступившим на мину
И вдохнувшим нечаянно газ,
И Каверину Вениамину,
В средней школе пленявшему нас.
Этой жизни, насыщенной газом,
И норд-осту, что в тундре возник
И промчался, как смерч, над Кавказом
И ворвался в мутящийся разум
С этим пеньем и пеплом от книг.
Виталий
Действующие лица:
В и т а л и й, молодой журналист, около 30 лет, не красавец.
О н а.
Возраст актеров значения не имеет.
В пьесе использован дневник советского писателя В. С. Василевского (1908 — 1991) за 1935 — 1941 гг.
В и т а л и й сидит в кресле, дремлет. О н а читает тетрадь в красной обложке.
В и т а л и й
(бормочет).Мне часто очень плохо жить.О н а
(с выражением). “Накануне отъезда на Урал…”В и т а л и й
(очнувшись). Здесь, в Москве, первого декабря тысяча девятьсот тридцать пятого года накануне отъезда на Урал я начинаю новую тетрадь дневника. Вот я еду, и три ближайших месяца заняты книгой о меди. Видимо, так нужно. В Москве запретили мой очерк — обидно. Писать по линейке? Это еще хуже. Жаль, если очерк пропадет. Это совсем не плохой очерк. Я привыкаю, что я настоящий писатель, хотя я все еще не знаю, писатель ли я.О н а
(читает, чем дальше, тем реже заглядывая к красную тетрадь).Муся вышла замуж. У нее будет ребенок. Я люблю ее и рад за нее. Она говорит, что если бы я был года на два старше, она полюбила бы меня.Я люблю бывать в ее маленькой комнатке, где книги, стихи, работа. И вот сегодня я говорю ей обо мне и о чужой жене, и она просит меня не ломать чужую семью.