Новый Мир ( № 12 2009)

и Констан­тинополь — на морском берегу. В случае Константинополя речь идет о городе, расположенном на самой границе Европы и Азии и при этом обращенном к той Азии, которую еще предстоит вовлечь в культурный мир Римской империи. В случае Петербурга мы имеем дело с идеально обратной ситуацией: это, как известно, „окно в Европу”, позволяющее азиатской или полуазиатской России приобщиться к Западу (заметим, что в обоих случаях эти „сверхзадачи” оказались невыполненными или выполненными далеко не полностью). В мифологии Константинополя и Петербурга, как недавно указал Ю. М. Лотман, устойчив эсхатологический мотив „невечного города”, который должен быть стерт с лица земли наводнением — точнее, потопом <…> Бродский постоянно держит в памяти сетку уподоблений Стамбула и Ленинграда, один меридиан — более восточный Стамбул слегка сдвинут на запад <…> Поездка в Стамбул оказывается психологическим и метафизическим субститутом невозможного возвращения в Ленин­град, в Россию, в „некрополь” Чаадаева и Ходасевича»[18]

.

Интересно, был ли сам Венцлова в Стамбуле? Вероятно, нет: какой поэт удержался бы, чтобы не привести свои личные впечатления в ходе чисто текстуальной интерпретации?

Главной проблемой для Европейского союза является не Россия (с «особостью» которой, как говорится, «все ясно», вопрос о вступлении ее в ЕС в ближайшие годы не стоит), а именно Турция, признавался известный немецкий политолог на VII Всемирном конгрессе «Европа — наш общий дом» в Берлине в 2005 году. Так что теперь Турция, как и ее культурная столица Стамбул, охвачена, подобно Лаокоону, двумя змеями-искушениями — европейским выбором или лидерством в исламском мире.

Высшим выражением культурного признания Турции стало присуждение Нобелевской премии по литературе Фериту Орхану Памуку (2006), писателю, на мой взгляд, вторичному. Мне куда интересней «сторонний» стамбульский взгляд неустанного пропагандиста творчества Памука в России Глеба Шульпякова. Если смотреть на литературу сквозь призму культурологии, то самый текстуально перспективный комплимент турецкой женщине сделан именно им: «Ягодицы шершавые, на ощупь напоминают крышку ноутбука»

[19]. Попади я в аналогичную ситуацию, мне бы не удалось и на тактильном уровне вырваться из круга крепостных ассоциаций.

Париж стоит обедни, а воля к Стамбулу — пиара Памуку. Надеюсь, и мне ничто не помешает посетить Стамбул еще раз.