Новый Мир ( № 12 2009)

Яр, с которым мы разошлись десять лет назад. И больше не увиделись— ни в аэропорту, ни на похоронах, ни на одном из судов, ни когда-либо позже. Но позвонил же он насчет Юли, позвонил доброжелательно и спокойно, без каких-либо вступлений и расспросов. А мало ли. Никто не имеет точного представления о том, какое место он занимает в чужой жизни. Вдруг Яр все эти годы и вправду не выпускал меня из виду, из своего значимого пространства? И наконец поймал момент, чтобы вмешаться, почему бы и не таким вот причудливым образом: разве я когда-нибудь представляла точно, на что он способен? Яр, он какой-то гранью всегда оставался закрытым, чужим, непонятным, иностранцем — так было легче всего себе объяснить. А сам знал обо мне почти все. Даже про сад камней.

— Теперь туда, — сказала Таша; остановилась она так внезапно, что я коснулась подола ее валяницы. — Видите следы? Это Отс, он ходил на станцию с утра. Не заблудитесь.

— Ты не пойдешь?

Она пожала плечами: мол, если очень надо, могу и пойти, но зачем? Переступила на месте, пропечатывая друг на друга рубчатые следы. Тропинка уходила дальше, интересно вообще-то, куда она ведет, эта основная магистраль, от которой ответвлялась цепочка следов, крупных, размашистых, отстоящих далеко друг от друга. Хорошо, Ташу можно отпустить.

— Спасибо. Тут недалеко осталось?

— Я не знаю. Туда Отс ходит.

И, не дожидаясь моего удивления — странно, по идее-то она должна была давным-давно излазить весь здешний лес, — зашагала по тропинке. Не назад, не домой. Дальше.

А я пошла по следам Отса. Если это и вправду его следы.

Попадать след в след, естественно, не получалось, ноги тут же провалились по щиколотку, ботинки набрали холода и влаги. Лес обступил вокруг, уже совершенно зимний, без скидок на эфемерность первого снега, кружевной, торжественный. Большинство деревьев и кустарников стояли голые, расчерчивая серое небо и прозрачный воздух черно-белыми графическими ветками, лишь изредка встречались дубы, не сбросившие серо-коричневых листьев, присыпанных снежными шапочками, а раз попалась калина, рябина, не знаю — преувеличенно яркие кисти ягод под снегом, я непременно заставила бы снять, даже если б не знала пока зачем. Сквозь снег под ногами пробивалась кое-где жухлая трава — изломанными зигзагами или торчащими вверх игольчатыми копьями, а следы Отса... да не было там уже никаких следов.