Новый Мир ( № 2 2008)

“Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, / Молодеет душа…”

Запись заканчивается, но не сразу “гаснет” в заинтересованном слушателе. Спустя время он может вспомнить о ней, вспомнить, повторюсь, о

звукеи даже поделиться своими впечатлениями, вызывая из памяти и обращая в слова то, что услышало его ухо. Вспоминая услышанный голос, он подбирает слова, ищет точную характеристику, прибегает к образам и метафорам. Волошинская реплика о том, что в голосе поэта (читай — человека) спрятана его душа, тут как нельзя кстати.

Но одно дело — слушать пластинку дома, сидя рядом с проигрывателем, и совсем другое — делать это среди людей.

Мне, к сожалению, не довелось бывать в 70-е годы на знаменитых литературных вечерах Льва Шилова, где, рассказывая о Булгакове, Ахматовой или Блоке, он щедро пользовался не только визуальным рядом (слайды, афиши, плакаты), но и аудиозаписями. Но сами эти вечера (где, в общем-то, “воскрешались имена”!), к счастью, иногда записывались на магнитную пленку. По сохранившимся записям можно лишь догадаться, сколько усилий (сценарных, психологических, даже актерских etc.) приложил Лев Алексеевич к тому, чтобы такой непривычный материал входил, как говорил Владимир Высоцкий, “не только в уши, но и в душу”.

Действительно, как настроить иподвести

аудиторию к тому, что придет к ней сейчас всего лишь — из затянутого черной тканью динамика?

Недавно, когда я публично “показывал” голоса писателей, ко мне, уже после вечера, подошел один известный литературовед и с какой-то странной интонацией — одновременно доверительной и стесняющейся — сказал: “А знаете, сегодня я впервые услышал голос Мандельштама”… Глаза его благодарно сияли, и я не стал спрашивать о впечатлении. Вот казалось бы: уж ему-то “по профессии” надо было бы знать, как звучит голос поэта, — ведь и публикаций было уже немало, и не на одном только CD, были и на излете фирмы “Мелодия” — на виниле…

Не знал. Но ведь и диски эти попробуй-ка достань — тиражи крохотные, места продаж — невнятные1.