Новый Мир ( № 3 2003)

74 Наблюдение О. А. Лекманова: Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000, стр. 552.

75 Совсем другое понимание этих стихов см. в кн: Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. М., 1996, стр. 14 — 18.

Из той страны, которой больше нет

Павел Проценко. Цветочница Марфа. Документальная повесть. [Послесловие Евгения Рашковского]. М., “Русский путь”, 2002, 280 стр.

Последние внучата мы

Несбывшейся Руси.

Леонид Бородин.

Героиню новой повести Павла Проценко в округе называли по-разному. Обычно “цветочницей Марфой” — по профессии: эта деревенская женщина делала цветы. Позже появилось и иное имя — “церковница Марфа”. До великой революции представить себе такое имя было нельзя, но в конце двадцатых годов стало оно уже признаком выделяющим: не всякий крестьянин хранил церковное имущество от разграбления, заменял собой арестованного старосту, а в итоге — спасал от разрушения два храма в своем краю. И всей своей жизнью, и мученическим концом титул церковницы Марфа Ивановна Кондратьева заслужила.

Новая повесть продолжает основную линию творчества П. Г. Проценко. Широко известны его книги о катакомбном епископе Варнаве (Беляеве), церковном интеллигенте и писателе. Героиня новой книги — малограмотная крестьянка. Да и действие происходит вдалеке от центров церковного сопротивления, в глухой деревне на стыке Владимирской и Московской губерний.

По всей логике становления и развития советского общества Марфу Ивановну должны были убить в двадцатые годы. Но лишь в незабываемом 1941-м небогатая, не имевшая врагов, слова не говорившая о политике женщина была наконец арестована. Погибла она два года спустя. По одной из версий, ее актировали, но сил доползти до лагерных ворот у крестьянки уже не нашлось. Память о замученной “за церкву” односельчане хранили до конца века.

Так стечение различных обстоятельств донесло образ живой России — почти до наших дней. “Документальная повесть”. Письма. Фотографии, на них лица людей, пейзажи, остовы полусгнивших домов. И рассказы восьмидесятилетних стариков, младших современников-односельчан Марфы. Все это проходит перед нами. И какой-то обратной проекцией ведет в непостижимо далекое прошлое: в докатастрофную Россию, в которой Марфа Ивановна родилась.