Новый Мир ( № 3 2004)

Письма самой Ариадны Сергеевны Пастернак ценил и любил, однажды, против обыкновения, пространно заговорил в одном из писемне о себе,о ней:

“Вот что я хотел тебе посоветовать. Старайся уже и сейчас, несмотря на недосуг, набрасывать что-нибудь в прозе, хорошую сжатую беллетристику, взяв за образец, скажем, Чехова. Что-нибудь из огромного твоего пережитого, в безобидно нейтральной форме, какую мог бы выдержать современный твой письменный стол. Но именно рассказы, а не воспоминания, не Асины essays и размышления, не стихотворения в прозе, а виденное и испытанное, переряженное вымыслом и отнесенное немного в сторону, на творческую дистанцию. Тебе когда-нибудь это понадобится. Ты — писательница, и больно,когда об этом вполголоса проговариваются твои письма(курсив мой. —П. К.), где этот дар попадает в ложное положение, как когда, например, ты в них скажешь что-нибудь очень ярко и смело, слишком хорошо для письма, и начинаешь затирать и топить это в пояснительных психологизмах, и торопишься придать необыкновенному вид обыкновенности, чтобы восстановить нарушенную эпистолярную скромность.

В будущем тебе когда-нибудь непременно захочется писать большое жизнеописание, большую историю, настоящую, в открытую, и опять-таки творчески претворенную в отнесении на какой-то градус правее или левее собственной, и тебе заблаговременно надо потренироваться в теске камней к ней. А вываливать это в письмах, это все равно, что питаться серными спичками или пить чистый уксус. А может быть, я не прав и письма-то и есть эти камни”.

Вадим Перельмутер.Торжественная песнь скворца, ода, ставшая сатирой. — “Вопросы литературы”, 2003, № 6, ноябрь — декабрь.

Жизнь и творчество загадочного, до сих пор не прочитанного толком поэта Марка Тарловского (1902 — 1952).

В. П. анализирует созданную в 1945 году таинственную, сверхвозвышенную оду Тарловского о Сталине: “Убийственная патетика оборачивается более чем рискованной для сочинителя иронией, задуманная торжественная песнь — палящей сатирой на двадцатилетие безудержных славословий, неисчислимость статуй и портретов, а в конечном счете — на всю этуновую религию,культовой фигурой которой является герой оды… <…> Черезэтику<…> можно бы и переступить. Да

поэтикапомешала”.

По Перельмутеру — “Тарловский был в поэзиискворцом”, птицей, у “которой нет „своей песни””; он — “звукоподражатель”, берет у всех, кого слышит, и прихотливо соединяет в свое. Однако: “двух скворцов с одинаковой песней не существует. У каждого — неповторимая”.