Новый Мир ( № 3 2006)

Есть все основания утверждать, что советская власть не обладала человеческим лицом. Она и архитектуру стремилась лишить живого лица. Безумие типизации служило именно этой цели. И во многом она была достигнута. Но в том и состоит достоинство одаренной личности, что она способна противопоставить мощному властному давлению собственную творческую волю. И потому на фоне массовой безликой архитектуры возникали личностные постройки, одухотворенные талантом мастера. Среди тех зодчих не было лидеров мирового масштаба, но они были искренними подвижниками современной им архитектуры. И хотя кто-то сегодня скажет: дескать, они покорно служили советской власти, — это будет неправдой. То была служба самой архитектуре и людям, которым она предназначалась. На пределе своих способностей и тех возможностей, какими мы тогда располагали.

В ту пору советский архитектор полагал себя государственным деятелем. По той простой причине, что не “кормился с руки” частного клиента. Ведь наш заказчик не платил из собственного кармана, и, стало быть, архитектор не обязан был угождать его вкусу. К тому же социальная ориентация творчества создавала иллюзию особой значимости нашего опыта. И вместе с тем мы ощущали себя частью мирового модернистского движения. Свидетельством тому было решение Парижского центра архитектурных исследований, который удостоил московских зодчих Гран-при 1966 года за “обновление выразительности архитектурных форм в Советском Союзе и усилия советских архитекторов и градостроителей по разработке перспективных планов”. Об интересе к тому, что строилось в нашей стране, свидетельствует издание специального номера французского журнала “L’architecture d’aujourd’hui”, посвященного советской архитектуре (1970, № 1). У нас были успехи на международных конкурсах, и среди сооружений, построенных за рубежами страны, — представительских и прочих объектов — случались удачные работы. На обложке вышеупомянутого выпуска написано: “Architecture sovietique”.

Как и всякое другое творческое явление, как повсюду, так и у нас модернизм не мог господствовать вечно. В середине 80-х повеяли ветры всеобщей “перестройки”, и вскоре на смену советской архитектуре пришла иная, российская версия зодчества.