Новый Мир ( № 3 2011)

Каждый из маминых пирогов имел свое время, был приурочен к календарному или семейному празднику. Но был один пирог, который мама пекла круглый год, чуть ли не каждый месяц, а то и чаще, — пирог с посыпкой, или, как у нас называли, с посыпушками, наипростейший, для которого ничего не надо, кроме муки, молока, одного-двух яиц, немного масла, сахара и соли. Мама старалась его разнообразить фруктовой начинкой. Я же любил и люблю до сих пор самый простой вариант, без начинки. По утверждению моей бабушки Терезии, все хлебные запахи и нюансы хлебного вкуса заложены в самом пшеничном зерне, надо лишь дать им проявиться. Кроме выпечки, мама в ту ночь готовила и трудоемкий немецкий обед, и мы перед сном помогали ей раскатывать скалкой тесто для лапши и разрезать его на длинные тонкие полоски.

Когда на следующее утро дядя Федя, приведя к нам Густава, опять куда-то заторопился, стало ясно, что он пользуется Густавом для прикрытия, сам же убегает халтурить. На то, что мама при нем вдруг заговорила с Густавом по-немецки, он никак не прореагировал — лишь сказал, втянув воздух носом:

— Во как настряпали, аж краску перебивает, — но от угощения отказался: — Некогда.

Густав сначала стеснялся идти на кухню. Его, как он позже признался, особенно смущало мамино “вы”. За все время плена никто к нему так не обращался.

Тетя Настя налила в граненый стакан чаю и подала его Густаву на глубоком блюдце.

— Я испекла то, что у нас дома готовили, — сказала мама. — Подумала: раз выговор у нас такой похожий, может, и готовят у вас по-нашему. Узнаете?

Густав долго ни к чему не прикасался, только все разглядывал. Взгляд его неизменно возвращался к пирогу с посыпушками в центре стола.

— Штройзелькухен, — сказал он тихо.

— У нас его называли ривелькухен, — ответила мама.

Он ел медленно, откусывая от пирога маленькие кусочки и глядя в пространство, словно что-то вспоминал. А затем у него полились слезы, и он вытирал их рукавом комбинезона. “Если расскажу в лагере, что ел сегодня штройзелькухен, товарищи подумают, что я начинаю сходить с ума, у нас уже со многими такое случалось”.

Вдруг он сказал:

— У вас пахнет свежим тестом.

Мама подтвердила:

— Я с утра новое поставила. — И сдернула с таза, стоящего на скамейке у стены, полотняное полотенце.

— Хотите сами попечь? Плита еще горячая.

Густав посмотрел на маму недоверчиво, словно не поверил собственным ушам или подумал, что над ним подшучивают.

— Да я серьезно, это же я для вас тесто ставила, — солгала мама.