Новый Мир ( № 3 2011)

В 1940 — 1941 годах Мур и Митька виделись едва ли не каждый день или по крайней мере каждую неделю. Собственно, основное содержание дневника с весны 1940-го по лето 1941-го составляют прогулки Мура и Митьки по Москве. Мур Митьку часто ругал, было время — презирал, считал его человеком «трусливым»[126], «льстивым»

[127], «исключительно недоброкачественным»[128], «ловкачом»

[129], и не без оснований. Нищий пятнадцатилетний Мур платил за восемнадцатилетнего Митьку, покупал ему мороженое, платил за него в театре и в кино, при этом Митька еще и клянчил у Мура подарки! Мур называл своего друга «taxi-girl»[130]

(девушкой за деньги, то есть проституткой), даже непрактичная Цветаева как-то прямо заявила, что ей «надоело „содержать Митьку”»[131].  И все-таки Мур, кажется, с каждым месяцем все более привязывался к Митьке. Их объединяла любовь к французской литературе, к Парижу, к Франции. Дело не только в интересе к Франции. Дмитрий Сикорский, с которым Мур одно время пытался дружить, тоже интересовался Францией, но у Мура этот интерес вызвал только раздражение: «Сикорский <…> дегенерат. Он ничего не понимает в литературе, особенно в поэзии. <…> Он считает Беранже лучшим французским поэтом. Ромена Роллана — лучшим прозаиком. <…> Идиот! Я ему прямо сказал, что нечего ему лезть во французскую литературу со своим мнением, когда он языка не знает, не знает ни Бодлера, ни Верлена, ни Валери, ни Маллармэ»[132]

. Это нечто большее, чем просто расхождение во вкусах. В отличие от Сикорского, Мур и Митька не увлекались французской культурой, но сами  принадлежали этой культуре. Их взгляды, вкусы, интересы сходились. Они как будто были настроены на одну волну: «Мы с ним глазели на московских женщин и оценивали их качества (чисто парижское занятие)»[133].

Психологам хорошо известно, что человек лучше всего чувствует себя среди своих: родных, однокашников, среди представителей собственной нации, наконец. В чужом окружении связь между своими становится крепче, «свои», как правило, помогают друг другу, стремятся больше общаться друг с другом. Так возникают и сохраняются диаспоры. Дружба Мура и Митьки имеет сходную природу. Мур любил Митьку, как любят соотечественника, который разделяет одиночество на чужбине. Митька останется его единственным другом хотя бы потому, что он был единственным французом в окружении Мура, тоже француза.