Новый Мир ( № 5 2003)

А ведь мораль-то — для тех, кто способен осознавать вещи в их полном масштабе, — минное поле. Она дается кровью. Напомню три имени. Ницше. Лев Толстой. Достоевский...

Я обратил внимание: расхожей моралистике почему-то сопутствует нежелание и неумение вникать в подробности. Сколько в последнее время мы слышали монологов на тему “современная литература — сосуд греха”? И сколько конкретных имен современных литераторов содержалось в этих монологах? Дай бог, если были названы Сорокин с Пелевиным. Морализирование отучает людей думать. О, эти стереотипы!.. Хотелось бы знать, кто первый решил, что российской культуре всерьез угрожает проза Марининой: желаю поглядеть в глаза этому человеку.

Ну и, конечно, все то, что безнравственно по-настоящему, оказывается вне поля зрения “поборников чистоты” — это как пить дать. Они дружненько осудили Феллини-Пазолини, Лимонова-Харитонова, Сенчина-Шаргунова, Маринину-Акунина и сели слушать развеселую песенку про “малолеточку”, снятую за “таблеточку”. Здравствуй, нравственность секонд хэнд!..

Есть еще один нюанс. В России всегда все литературные скандалы, связанные с “нарушением общественной морали”, несли в себе политическую подоплеку. Взять хотя бы арцыбашевского “Санина”, сей эталон “литературной порнографии”. Дело не в том, что в тексте “Санина” есть эротические сцены, которые вполне невинны

дажедля нормативов начала XX века (а по нынешним меркам “Санин” мягче самого мягкого “женского романа”). Дело в том, что Арцыбашев (во многом не осознавая этого) раздел и отхлестал “левую интеллигенцию”, выставил на всеобщий позор ее глупость, бездарность и ханжество. Кто же он, как не порнограф, после этого? Даже академичнейшие “Вехи”, насколько мне помнится, не избежали обвинений в “порнографии” — по той же самой причине.

А вот знаменитые статьи Максима Горького — “О „карамазовщине”” и “Еще о „карамазовщине””, эти дайджесты литературно-нравственных парадигм XX и XXI веков. “Необходима проповедь бодрости, необходимо духовное здоровье, деяние, а не самосозерцание, необходим возврат к источнику энергии — к демократии, к народу, к общественности и науке” (“Еще о „карамазовщине””). Боже мой! Кто это говорит? Советский цензор? Современный “демократ” (из шестидесятников)? “Идущий вместе”?