Новый Мир ( № 5 2003)

Недавно в газете “Литература” (приложение к “Первому сентября”, 2002, № 31, 16 — 22 августа) были опубликованы статьи публициста и критика XIX века, соредактора одиозного журнала “Маяк современного просвещения и образованности”. Имя этого автора — Степан Бурачок. Все мои знания о Бурачке ограничивались хрестоматийным: “...помогает дурачок по прозванью Бурачок”. Соответственно я и относился к нему как к анекдотической личности. Статьи Бурачка несколько изменили мое отношение к нему. Я продолжаю считать его довольно глупым автором. Но глупость этого автора — не та глупость, которая видна с первого взгляда; эта глупость — не глупость мысли, а глупостьспособамысли.

“Итак, поэт, вам не о чем писать? Вы говорите это не шутя, настойчиво, повторяете не раз. Итак, вы делали ваши поиски в мрачной стране Я и за пределами этого мрака ничего более не видите? Ежели это так, то я согласен, что вам не о чем писать: вы точно ничего не видите, потому именно, что сидите упорно в потемках Я; это ужасное Я и вам не чета людей слепило. Но кто же вам дал право думать, что если вы не видите, то уже ничего и нет. За страною мрака есть страна света — зачем вы туда нейдете? Там, во свете и при свете, вы увидите чудные тайны мироздания, устроенного по чертежу добра, истины и красоты. Проникнутые светом и любовью, вы не поспеете пером за быстротой потока поэзии чистой, небесной, который каскадом ринется из глубины сердца. Там царство поэзии, там ее ищите. В мрачной стране Я нет поэзии, там может быть лишь художественность блестящая, но мертвая, безжизненная” (“О стихотворениях М. Ю. Лермонтова”).

Старая песня. Бурачок — из тех проповедников, которые вечно обещают всем райские сады — в обмен на отказ от Я. Однако никакие сады никому не являются; итог работы бурачков и их учеников всегда поразительно небогат — он сводится к однообразным поучениям и запретам. Впору ответить по-клюевски: “И облетел ваш сад узорный, ручьи отравой потекли”.

Пришла мне на ум такая фантазия: открываю я дверь, а на пороге — торжествующий Бурачок.

— Сами видите!.. Я был прав. А вы мне не верили...

— В отношении

чеговы были правы, милостивый государь?

— Нечего,

акого. В отношении Лермонтова.

— Как же вы правы? Лермонтов — классик русской литературы. Его все знают...

(Позже я сообразил, что почти повторил довод одного московского поэта — “подавляющая часть человечества — христиане, ив этом смыслеХристос воскрес”.)

— Я не об этом, — отмахнулся Бурачок.

— А о чем же?