Новый Мир ( № 5 2009)

Вкратце наука говорит вот что. Чаще всего непристойная брань является символической разрядкой агрессивного импульса. При этом далеко не всегда ругань служит средством “коммуникации”. Разряжаться можно и наедине с собой, представляя себе воображаемого “партнера”. Или просто — посылая подальше весь мир со всеми его жителями, как лирический герой уже упомянутого Лимонова в финале его книги “Это я, Эдичка”. Основная цель брани— унизить, оскорбить, “замарать” человека. Не случайно брань называют грязной, а психологи связывают ее с “анальным комплексом”. В психиатрии же прочно утвердился термин “копролалия”(греч.),

дословно — фекальная речь. Сами по себе фекалии занимают немалое место в бранном лексиконе. На сленге вместо “оскорбить” часто говорят “обос….ь”. Вот что пишет об этом один из крупнейших психологов XX века Эрих Фромм, считавший грязную брань проявлением наиболее злокачественной агрессивности: “Прямым проявлением речевой некрофилии (греч. влечение к мертвому. —

Б. Х.) является преимущественное употребление слов, связанных с разрушением или с экскрементами.

И хотя слово „дерьмо” сегодня вообще-то широко распространено, легко узнать людей, для которых это просто любимое слово, которое они применяют вдоль и поперек. В качестве примера вспоминаю 22-летнего мужчину, у которого главным словом было „дерьмо”, он мог так называть все что угодно: жизнь, людей, идеи, природу... Сам о себе он говорил с гордостью: „Я мастер по разрушению””. Фромм не знал популярной российской шутки о том, что единственная вещь, которую нельзя назвать дерьмом, это — моча. Экскрементальная лексика проникает в поэтическую речь с детства. Это ведущая тема стихотворных дразнилок. Например:

Ты мне больше не дружок

И не писай в мой горшок,

Забирай свои какашки

И отдай мои бумажки.

Кроме “марания” брань также “заводит” человека, подталкивая его к грубой, физической агрессии. Все психологи сходятся на том, что в семьях, где муж склонен к физическому насилию, он также употребляет непристойную брань. При этом словесная агрессия предшествует физической. Римские гладиаторы, прежде чем наброситься друг на друга, осыпали друг друга отборной бранью. Вспомним строки из поэмы Иосифа Бродского “После нашей эры” (“Post aetatem nostram”): “Толпа, / отлившаяся в форму стадиона, / застыв и затаив дыханье, внемлет / той ругани, которой два бойца / друг друга осыпают на арене, / чтоб, распалясь, схватиться за мечи. <…> Весь стадион — одно большое ухо. / „Ты падаль!” — „Сам ты падаль”. — „Мразь и падаль!””