Новый Мир ( № 6 2007)

Помни также, что, когда ты переберешься во Флоренцию, ты должен будешь как следует заняться итальянским, так как только флорентийцы говорят на самом чистом итальянском языке. Должен признаться, конечно, что их произношение совсем никуда не годится.

И еще, пожалуйста, прибереги для меня семена самых лучших дынь, какие тебе доведется есть. Высуши их и заверни в бумагу. И обязательно напиши сверху — в каком месте и в какой день ты их съел. Посылать мне их не надо: мистер Харт просто положит их к себе в карман и привезет.

Прощай и помни, пожалуйста, все, о чем я тебе говорил.

 

ПИСЬМО графу РОЧФОРДУ

Добрейшее время суток,

мой несравненный и наиподлейший негодяй!.. Хотел обратиться к тебе, помимо прочего, еще и так — “ваше чудачество на букву „мэ””, — но решил, что стиль Василия Шукшина в великосветской переписке — это как бы не совсем того.

Итак, что же вынудило меня писать тебе?.. Скажу откровенно, что сразу же после того, как это письмо было написано, я несколько раз тщательно вымыл руки… Я никогда до этого тебе не писал и все еще надеялся, что мне не придется до этого опуститься. Но, увы, мое терпение уже на пределе, и если бы ты сейчас не находился за сотни километров от меня, то я, пожалуй, просто и элементарно встретил бы тебя в подворотне и пронзил бы твою печень шпагой. Или, возможно, я — вот так, кондово — надел бы лайковую перчатку и разбил бы твою наимерзейшую харю в кровь!

Я уже прямо так и вижу твои расширенные мутные глазки и вопрос, который застыл на твоем вытянутом, как у хорька, лице: ты спрашиваешь меня: “За что?! Что я такого сделал?!”

Хорошо, если ты до сих пор пребываешь в таком приятном мнении, что ты какой-то там и чего-то венец, то я постараюсь тебя несколько отрезвить. Ты готов выслушать меня, мелкая, пакостная гнида? Так слушай же.

Во-первых, в то время как я, относя себя к разряду людей искусства, всегда держался того мнения, что искусство — это по большей части самоотречение, что творить — это значит взбираться к самым вершинам человеческого духа и это не всегда приятно и порой даже смертельно опасно, ты в это же самое время превратил занятие искусством во что-то быстрое, пустое и постыдное, как онанизм.