Я все время стараюсь закрыть глаза и представить — что же я все-таки в тебе люблю? Скажу откровенно, мне хотелось бы, чтобы мои чувства не были связаны исключительно с твоими внешними чертами — чтобы я не любил лишь форму, чтобы достаточно было наполнения, содержания. Но я закрываю глаза и вижу твои руки с короткими ногтями, которые ты, наверное, до сих пор обкусываешь… Я вижу брови, которые уже начинают срастаться над переносицей… Значит, я все-таки попался в ловушку! Если что-то с тобой случится, что-то произойдет с твоим телом… — значит, я этого не переживу?! Так, что ли, получается?.. Я снова закрываю глаза, я пытаюсь отвлечься от твоего лица, которое мне хорошо знакомо, от твоей небольшой сутулости… И я начинаю видеть какой-то смутный, туманный силуэт. И я понимаю, что это и есть — зыбкие очертания моего чувства, моей любви… Я закрываю глаза еще крепче, еще сильнее сжимаю веки, и вдруг неопределенный силуэт, в котором все-таки еще была тень твоей внешности, твоих мышц, твоей кожи, — все это вдруг совершенно рассеивается, и я не вижу перед собой ничего — только белый ровный свет и какое-то тонкое, чуть болезненное чувство, которое… — сконцентрированное до небольшой, жгучей точки… — свербит где-то здесь, у меня в груди… И я наконец начинаю понимать, что ты всегда жил во мне и что, возможно, когда-нибудь, через много лет, я научусь видеть тебя во всех остальных людях, с которыми я встречался или еще встречусь... Я научусь видеть, что у других людей — точно такие же руки, они точно так же плачут, когда им больно, точно так же смеются… И может быть (я вполне это допускаю!), — может быть, когда-нибудь я смогу различить твое лицо и твою улыбку… в каком-нибудь своем самом заклятом враге, в самой последней сволочи! В маньяке, который захочет задушить тебя старым бабушкиным чулком!.. И я думаю, что, когда я дойду до этого, до этой степени понимания… — я не вынесу: я или сойду с ума, или тут же, от избытка чувств, умру.