Новый Мир ( № 6 2007)

Никакой особой неопределенности в словебеллетристика

я, например, не вижу. В значении “вся художественная литература” в современной языковой практике оно не используется, а употребляется лишь во втором своем значении, зафиксированном академическим словарем русского языка (“произведения для легкого чтения, в отличие от классических литературных произведений”). И из контекста всегда ясно, что имеет в виду автор. Новый же терминмиддл-литературамне вовсе не кажется удачным. Во-первых, в силу своей неблагозвучности (чего стоит одно только сочетание звуков

иддлли). Во-вторых, в нем есть какой-то оттенок пародийности, вряд ли предусмотренный автором (так, в образованном по той же модели словосочетании “Коммерсантъ-daily” отчетливо ощущается элемент игры, сознательного смешения “французского с нижегородским”). К тому же от этого слова невозможно образовать производные, в отличие от слова

беллетристика.“Кем вы себя считаете?” — задает журналист вопрос Борису Акунину, и тот отвечает: “Я беллетрист. Разница состоит в том, что писатель пишет для себя, а беллетрист — для читателя”.

Прекрасное и лаконичное определение беллетристики.

Если упразднить слово “беллетристика”, как бы на этот вопрос пришлось ответить Акунину, следуя классификации Чупринина? “Я миддл-литератор”? Писатель с чувством слова скорее подавится, чем выговорит такое. “Я работаю в области миддл-литературы”? “Я создаю миддл-литературу”? Так и слышится реплика: “Кошмар какой!” — из симпатичной программы “Эха Москвы” “Говорим по-русски”.

Итак, по прочтении этих статей можно выстроить схему бытования литературы: вверху — качественная литература, она же — толстожурнальная, она же — мейнстрим. Пониже — миддл-литература. Внизу — массовая. Но кто конкретно заполняет этот широкий поток “качественной литературы”, возвышающейся над Пелевиным, Улицкой и Гришковцом, Чупринин не уточняет.

Потому что если Улицкая и Пелевин — это миддл-литература, так сказать, литература второго сорта, а масса авторов с куда менее заметными и выразительными текстами, заполняющими журнальные страницы, — это литература первого сорта, и при этом именно она является мейнстримом, — то так и хочется объявить борьбу за снижение качества. Да будь у нас мейнстрим на уровне Улицкой с Пелевиным — мы имели бы дело с процветающей литературой.