Новый Мир ( № 6 2010)

Взяв в руки увесистую и толстенную (едва ли не в 70 листов) книгу Владимира Войновича под названием «Автопортрет», я задумалась: читать или нет? Вроде бы о своей жизни Войнович все уже написал. В 2003 году в «Эксмо» вышла его книга «Замысел», и хотя, по аттестации самого автора, она многослойна, как капуста, все же один из главных слоев был мемуарный, да и среди сформулированных автором задач «самопознание, попытка объяснить себе себя и себя другим» более всего пристали автобиографии.

Через три года в том же издательстве вышла книга «Персональное дело» — воспоминания Войновича о своей литературной деятельности, сопряженной с диссидентством, обильно снабженная протоколами, стенограммами всевозможных писательских проработок и прочими выразительными документами — вплоть до докладной самого товарища Андропова относительно намерений злокозненного Войновича организовать в СССР ПЕН-центр. Примечательно, что на лицевой стороне обложки «Персонального дела» был помещен тот же самый автопортрет Войновича, что в новой книге перекочевал на ее последнюю страницу. А первая украсилась десятком других: художник Владимир Войнович часто использует себя в качестве натуры.

Войнович — один из немногих писателей, которые умеют обращать обстоятельства собственной жизни в литературу. Ну что, казалось бы, можно извлечь из такой коллизии: влиятельный советский чиновник нацелился на квартиру писателя не только не чиновного, но опального и гонимого. Войнович извлекает сюжет для «Иванькиады», превращая амбициозного чиновника в нарицательный персонаж.

История отравления Войновича двумя кагэбэшниками в мае 1975 года была немедленно предана писателем гласности, вызвала бурную реакцию сочувствия и недоверия, но в книгу превратилась позже, когда Войнович все-таки выудил у «перестроившихся» «органов» признание.

Факты биографии часто служили сюжетной основой рассказов, которые звучали в 80-х в эфире радио «Свобода», придавая им живость и обаяние достоверности; позже они вошли в книгу «Антисоветский Советский Союз». Тема медицины в СССР иллюстрировалась душераздирающим эпизодом лечения отца, бесплатности жилья — описанием вагончиков, в которых автору приходилось жить, будучи путевым рабочим, общежитий и коммуналок…