Новый Мир ( № 6 2011)

— Близнецы из второго “б” написали в Европейский суд. Зашибись! Будут училки знать, как нарушать наши права. Прикинь, так много задают. Когда придет ответ — им звездец!

Трофимка добавил, чтобы было красиво:

— Звездец подкрался мелкими шагами.

Они умолкли. В их молчании был такой смысл: вот бы отменили домашние задания вообще, а училок пусть выгонят в уборщицы, чтобы не мучили детей…

“Расскажу родителям — они испугаются. И не будут водить в музыкальную школу — ура, прощай аккордеон!”

— Ну что разлегся! — вдруг сказал речной олигарх. — Твоя очередь работать!

Он стал передавать швабру Трофимке, дверь качнулась, накренилась, число 34 закрыло небо: вот вам за то, что мучили меня, мочили в холодной воде!

Они рухнули в мелководье, и мобильник — такой лох — умудрился бесследно пропасть.

Река оказалась — не как обещала раньше. Дно склизкое, противное,с вечными банками, и вместо мобильника сразу рак вцепился Трофимке

в правую руку.

Они выскочили из воды, бегают — рак не отцепляется, а только дрыгает всеми своими насекомыми ногами.

“Я чуть не утонул, рак вцепился в палец. А внутри уже пусто, но никто не предлагает даже запеканку”.

Колбасы, молока, хлеба! — завопило все внутри. Придется идти домой. А там спросят, почему утопил мобильник.

Макс помог отодрать рака. Потом пробормотал:

— Я этого Шрэка сварю дома.

Однажды, когда Трофимке было лет пять, он нечаянно потерялся, и тогда весь город стал чужим. Хорошо, что быстро удалось найти дом, а в нем — родителей.

А теперь получается: ни родители, ни мир — никто и ничто не радует. Как жить дальше?

Нужно помочь мысли выскочить! Трофимка сжал кулак, двинул локтем вниз и закричал:

— О йес!

И вот пожалуйста: мысль выскочила — это была все та же мысль, что свобода будет вместо дома. Свободный выбор.

А-атлично... Значит, ничего другого больше нет.

Он оглядел двор: что же здесь можно встретить хорошего?

Ничего не радовало гордого, свободного, промокшего человека Трофимку.

— Если что — мой дом вон там! — И Макс удалился, покачивая роскошным раком.

Трофимка остался один.

Двум плакучим ивам возле его подъезда не было до него дела. Они заняты собой: склонились, растопырились своими ветками, дуры свободные, и давай страдать…

Бесколесному “Москвичу” тоже нет дела ни до кого. Вот гад!

И весь двор словно перенесся в огромный телевизор и оттуда не хочет думать о Трофимке. А когда из этого телика он потянул мир на себя, то в нем образовались дырки. В эти дырки проваливалось все нужное, в том числе и Трофимка был почти что там.