Новый Мир ( № 6 2011)

После смерти Башлачёва не появилось ни одной значимой рок-величины, кроме, пожалуй, Васильева («Сплин»). Остались отдельные люди, шедшие каждый своим путем. И уходившие поразительно рано, один за другим. Цой. Янка Дягилева. Майк Науменко. Сергей Курёхин. Алексей Хрынов. Егор Летов. Эпидемия какая-то.

Говоря о русских рок-музыкантах, Лев Наумов пишет в предисловии: «Башлачёв жил так, что в момент его смерти все остальные в одночасье повзрослели».

Тут какое-то другое слово надо подобрать, не «повзрослели» даже. Башлачёв как открыл окно, в которое выбросился, — так оттуда и потянуло огромным ледяным сквозняком. Его гибель была знаком — и никто в полной мере этот знак не осознал. Все вроде бы побежали дальше — а заслонку-то вытащили, и вот то одного сбивало и уносило назад, то второго...

Своих слов и своих дров, чтоб отогреть целую страну, у поколения не нашлось. Зато попытки устроить фейерверк, имея в запасе только отсыревший порох, стали обычными.

В книжке, о которой мы ведем речь, приведены слова Ревякина об одном из квартирников Башлачёва: «Это был не концерт, а проповедь какая-то. Помимо искренности, чувствовалось, что за ним стоит что-то весомое, которое словами не передать. Какие-то ангелы в этот момент присутствовали. Это я сейчас так передаю это состояние: полумрак, свечи горят, Саша поет и люди внимают. Тогда еще люди умели слушать…»

Очень грустные слова — и про людей, умеющих слушать, и про ангелов тоже. Куда делись люди, готовые к проповеди? Степень разочарования, разуверенности, разобщенности глубока настолько, что кинь туда камень — и не услышишь звука его паденья. И где теперь ангелы, видевшиеся за плечом Башлачёва? Оставили нас? Оставили его?

Он не должен был так делать, как сделал? А что должен был — жить и смотреть на все это? Кто-то из любящих Башлачёва в состоянии представить его в наши дни? И чем он занят? Выбирает меж президентом и премьером? Ходит на Манежную? Нет такого воображения, чтоб это вообразить.

Слушать сегодня Башлачёва просто страшно. Тут такая степень честности и… не знаю еще чего, — что сил нет вынести его голос. Мой сотоварищ, хороший петрозаводский писатель Дмитрий Новиков сказал как-то: «Я его не слушаю уже лет десять. Я сказал: „Саша, ты ушел, а я еще поживу…”»

Осталось, чтоб совсем не потеряться, хоть изредка перебирать какие-то непонятные и порой чем-то даже нелепые истории из башлачёвской жизни.