Новый Мир ( № 6 2012)

Попив чайку и кое-как успокоив Андрея, я отправился в редакцию — сдавать материал о произошедшем. Местной англоязычной экспатской газетенке не было никакого дела до достоевских споров бывших русских мальчиков, однако историю про следы на снегу оторвали с рукам. Так образовалось два сюжета. Один — собакабаскервильский — про исчезновение второй пары ног. Второй — лесковский — про психованного богохульника и спокойного праведника. Только я знал третий, честертоновский, про теологическую дуэль с летальным (летательным?) исходом.

Дело замяли довольно быстро; вернее, оно само

замялось, учитывая, что потерпевшую (или, скорее, пропавшую — а уж претерпел ли при исчезновении Барбос, неизвестно) сторону никто никогда не видел. С границы сообщили, что российский гражданин по фамилии Mitrich-Korovin действительно въехал на поезде на территорию Чешской Республики ночью накануне рокового диспута. Обратно он не выезжал. В России Барбоса, по понятным причинам, никто не искал, а сетевые зубоскалы, решив, что художник затаился, сочиняя новый трюк, переключились на некоего скандального лексикографа и его нукеров и нукерш. Самозваный лингвист Тимур издавал один за другим словари, посвященные кулинарной лексике русского языка, а его команда нападала на посетителей известных московских ресторанов, связывала и запихивала буржуинам в рот страницы, вырванные из бессмертных творений своего чернобородого гуру. Акция называлась “Попугай гурмана”. Одна из жертв не выдержала издевательств и скончалась прямо на руках арт-революционеров. Лексикографическая война кончилась судами, поспешным бегством за границу, ордерами Интерпола и масштабной международной дискуссией о границах дозволенного в современном искусстве. Как водится, ни до чего не договорились. Разве тут упомнишь про какого-то жалкого пса-богохульника? Что же до чешской полиции, то для нее, понятно, нет человека — нет проблемы. А кто этого человека видел? Кто его искал?