Новый Мир ( № 6 2012)

Возможно, в поэзии ценнее не прямое высказывание, а подбор послевкусий, следов события. Это как вино, когда букет распадается на ароматы, живущие своей отдельной жизнью. Событие, толчок для творчества рассматривается здесь с разных, часто неожиданных ракурсов. Наложение нескольких взглядов, как наложение светокопий, позволяет увидеть происшедшее в неожиданной полноте и развитии.

Современники обозначают творчество Игоря Рымарука словом «филигранность». Добавим еще: слух, взвешенность, метафористичность и интеллектуальность плюс гибкость и теплота украинской речи.

Свой особый взгляд и позиция позволили Рымаруку по сути способствовать становлению новой украинской поэзии. По признанию Сергея Жадана, один только поэтический авторитет обеспечил Рымаруку «постоянное присутствие в силовом поле поэзии, более того, постоянное формирование и „ведение” этого силового поля»[1]. Здесь стоит напомнить, что Игорь много работал редактором, переводил на украинский язык классическую и современную русскую поэзию.

Добавим также, что с 2001 года Рымарук возглавлял журнал независимой украинской мысли «Сучаснiсть» («Современность»). Иван Михайлович Дзюба говорил, что как русская литература вышла из гоголевской «Шинели», так современная украинская — из «Сучасности». Игорь Рымарук — автор семи стихотворных книг, лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко.

В настоящую подборку вошли переводы из книг «Дева Обида» (2002) и «Бермудский треугольник» (2007).

 

Другу

 

Омоешь душу вечером в Днепре,

к девичьей песне тенью у стены

прильнешь — и тянет петь о той поре...

Двадцатый век. Последний день весны.

 

Кто перескажет, на каком суде,

кто выскажет — ему свидетель мрак —

вот этот алый отсвет на воде,

заломленные руки у коряг?

 

Исчезнут голоса — так письмена

исчезли — так стушует тень волна.

И песня — «не светла и не грустна» —

омоет ли другие имена?

 

Они сойдут в безмолвие, боясь

вот этих стен с проломами, где лишь

видна следов причудливая вязь

и наши спины гнутся, что камыш...

 

 

*      *

    *

 

Худую скатерть — праздника заплату —

задумчиво огню мы предадим,

но раньше вспомним весело цитату,

что даже дым нам сладок... даже дым.

 

Сгорает ветошь. Грезы хочет тело —

и тот, чья поступь все еще тверда,

на поиски ушел. В рубахе белой

есть женщина, чья речь — всегда вода.

 

Так на немой и на бездымной суше

проходит некто пасмурную глубь:

и не прощенья ищет он, а душу, —

застуженные ноги так идут!

 

Как будто ждут его на свадьбе этой,

чей отзвук поглотил три сотни сел,

там — пенье, и подсвечники при этом

не весь залили воском голый стол.