Новый Мир ( № 6 2012)

В «Задонщине» есть невыразительное и неясное «диво», которое «кликнуло <…> в Русской земле», а потом было повержено на землю. А в «Слове…» имеется загадочное существо «Див». Для А. А. Зализняка соотношение этих образов нетрудно объяснить тем, что «в XV — XVI вв., когда языческое божествоДивъбыло прочно забыто, непонятное слово

Дивъмогло быть принято за привычное словодиво». Обратный случай почти невероятен. Получается, что фальсификатору удалось превратить безликое «диво» в мифологическое существо, название которого имеет глубокие индоевропейские корни («идеальное фонетическое соответствие авестийскому

daevoи древнеперсидскомуdaiva

„демон”… а также словам со значением „бог” в ряде других индоевропейских языков»[11]).

Однако нам неизвестно, в какой форме читалось это слово в той рукописи «Задонщины», которой мог пользоваться фальсификатор. Кроме того, возможно, «див» из «Слова…» лишь созвучен индоевропейскому названию демона или божества, но обозначает удода

[12]или какую-то другую  птицу[13]. Такое толкование тоже не лишено лингвистических оснований. Ведь нет никаких — кроме самого «Слова…»! — свидетельств, что такое языческое божество вообще существовало в Древней Руси.

Слишком поспешно и бездоказательно А. А. Зализняк отверг текстологическую концепцию А. А. Зимина. А. А. Зимин считал: первична краткая, а не пространная версия (редакция) «Задонщины». Между тем — в отличие от действительно беспомощных лингвистических аргументов в пользу поддельности «Слова…», которые приводит А. А. Зимин, — эта идея подкреплена сильными доказательствами, требующими обстоятельного анализа и обоснованного опровержения. А если первична краткая, а не пространная редакция, то получается, что в истории бытования «Задонщины» текст «Слова…» использовался дважды. Сначала к «Слову…» обратился ее автор, составивший текст краткой версии, а потом редактор, сильно этот текст расширивший. В пространной редакции совпадений с текстом «Слова…» намного больше, чем в краткой.  В этом не было бы ничего необычного, если считать, что в краткой редакции они были изъяты, как пытаются доказать сторонники первичности «поэмы» о князе Игоре. Но если прав А. А. Зимин, то приверженцам древности «Слова…» нужно признать: составители обеих редакций «Задонщины» обращались к тексту «Игоревой песни». Это, конечно, возможно, но с точки зрения простой вероятности — сомнительно.