Новый Мир ( № 7 2004)

Короче говоря, набрался Панов “под Октябрьскую” на колхозном активе, но показалось мало. Случилось это почти сорок лет назад, когда Анатолий подавал надежды как первый тракторист и первый пахарь колхоза имени XX Партсъезда. Были уже подготовлены документы для представления его к ордену Трудового Красного Знамени... Ходил Толя по знакомым, стучал в двери — может, кто нальет стопочку? И не заметил, как оказался в открытом поле. Человек давно не пил, ослабел, упал — и заснул, замерз. Подобрали его уже на следующее утро. Что это, расейская дурость, расхристанность? Тут просятся выражения похлеще: жизнь плохо оберегает молодых людей, то и дело норовящих по собственной воле сплавить себя на тот свет. Результат: ампутированная нога и восемь пальцев на руках.

Как жить после этого? После деревенской славы и деревенской зависти! Чем заняться тридцатилетнему инвалиду и несостоявшемуся орденоносцу? А ведь на руках еще двое ребятишек и долги за квартиру. И немые укоры жены, хохот приятелей-собутыльников, приклеивших ему кличку “Маресьев”.

Все пришлось начинать с нуля: держать ложку, топить печку, ходить, извиняюсь, в туалет... колоть, копать, чинить, прикуривать, наконец. Крестьянская жизнь не признает увечий: кряхти да гнись, а упрешься — переломишься. Как гласит народное присловье: “Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илья — потерплю и я”.

Но Толя не ограничился одним только терпением и освоил массу новых мужских и женских обязанностей, особенно после смерти Жени, синеокой супруги. Теперь это хозяин — будь здоров! Огород вскопать, печку сложить, сарай соорудить — пожалуйста! Рыбы наловить, обед приготовить, постирать, погладить белье, обувь починить — да ради бога!

Однажды я видел, как, обвязавшись кожаным фартуком, Панов уселся за гончарный круг. Он коснулся глины, и два его пальца, почуяв привычную сырость, вдруг запели, забегали, как живые зрячие механизмы, и глина ответила им взаимностью... А как он носится на велосипеде — и пером не описать! “Анатолий в друзьях у всех дачников, полюбивших его за редчайшее жизнелюбие и доброжелательность, — писала год назад газета „Версты”. — А еще за то, что всегда готов слетать в далекий от Ряполова магазин. По мнению художника Комарова, Толя даже превзошел „того самого” Маресьева: с одной ногой по лесным колдобинам на разбитом велосипеде — такое „ралли” никому другому не одолеть”.

Я пришел к Панову прошлой осенью накануне отъезда: одолжи, друг, лестницу, чтобы снять со столба фонарь.