Новый Мир ( № 8 2008)

Марш энтузиаста

Музыка Дунаевского

Набоков, размышляя о судьбах многих бестселлеров XIX века, констатировал: одни поднялись на чердак — другие спустились в детскую. Sic transit gloria mundi! Жюль Верн (1828 — 1905), писавший уж никак не для детей, спустился в детскую. Все-таки много лучше, чем попасть на чердак. Психологическая необременительность, общая упрощенность жизни, повествовательная эстетика, не требующая от читателя ничего, кроме желания глотать текст, не особенно его разжевывая, — бонусы для детей и подростков. Во всяком случае, на чердаке Жюль Верн во времена моего детства и отрочества определенно не обретался: двенадцать томов его сочинений стояли на книжной полке-— и они не стояли нетронутыми: я прочел их от корки до корки. Не все мои ровесники были столь же последовательны, но отдельные романы, выходившие умопомрачительными тиражами (к 1977 году более двадцати миллионов!), читали, конечно, “все”, “Дети капитана Гранта” смотрели все — даже уже и без кавычек, а увертюра к фильму звучала по радио беспрерывно. Написав эти строки, я уже много дней не перестаю ее напевать и насвистывать — навязчивое состояние.

Популярность Жюля Верна (в речевом обиходе Жюль-Верна) в СССР, где его в свое время любили больше, чем где бы то ни было, больше, чем во Франции, я полагаю, связана со специфическим социальным контекстом. Такова же, мимоходом скажу, литературная судьба Ремарка — сам он популярности своей в СССР изумлялся. Тоже дело в контексте.

Переводили мало, так что каждый иностранный автор становился объектом повышенного внимания. Каждый иностранный автор должен был получить идеологический сертификат, пропуск для входа в приличное общество — общество победившего социализма. Для чего писались порой достаточно изощренные предисловия (послесловия), порой даже своего рода шедевры: сочетание советской схоластики с советскою же диалектикой. Тексты, требующие комментария для читателей, не живших в те эпические времена.