Новый Мир ( № 8 2009)

Воспоминания Полонской во многом похожи на позднейший миф, призванный подтвердить и подлинность завещания, и наличие у Маяковского намерения покончить с собой, то есть те версии, которые устраивали Агранова и Бриков. Лиля Брик, конечно, точно знала, как погиб Маяковский: не зря писала сестре, что Нора виновата, как «апельсинная корка», на которой он поскользнулся: «Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я»

[107]. Эта и другая многозначительная фраза содержатся в цитировавшемся выше ее письме Эльзе Триоле от 12 мая 1930 года: «Замечательное письмо написала одна работница-текстильщица: Маяковский умер от катастрофы на производстве, так же, как если бы монтер прикоснулся к проволоке, забывши, что это смертельно опасно». То есть умер не от любви, а

от работы

. Интересно, было ли такое умное письмо от рядовой работницы или Лиля сочинила цитату, чтобы дать понять сестре, что Маяковский умер на боевом посту? Обращает на себя внимание, как Лиля построила письмо к сестре: вначале — упомянутая цитата, т. е. намек на то, что Владимир Владимирович погиб на посту; затем — история стихотворения в предсмертной записке, что могло бы подвести к мысли о копировании и стихотворения, и почерка завещания; потом — категоричное утверждение, что Нора не виновата. И еще интересно, что в опубликованной переписке сестер приведено всего четыре письма за апрель — декабрь 1930 года. Неужели его смерть не вызвала желания поговорить о нем, об обстоятельствах гибели? Или более откровенные письма были уничтожены?

 

Веронике Полонской не только не разрешили присутствовать на похоронах, но и лишили наследства, и она ни в первом, ни во втором случае не возразила, хотя понимала, что это служит косвенным подтверждением ее вины в случившемся. Однако отношения Полонской с Бриками продолжались и после смерти поэта, несмотря на «отлучение» от похорон и наследства. Спустя восемь лет, в августе 1938 года, когда был расстрелян Я. Агранов, В. Полонская написала свои воспоминания, имеющие довольно значительные расхождения с протоколом ее допроса как свидетеля. Лиля Брик прочла их, сделала исправления и хранила один экземпляр в своем сейфе. Одновременно написал свой панегирик Полонской муж ее подруги Нины Ольшевской писатель Виктор Ардов, пытавшийся снять с Вероники Витольдовны вину в смерти Маяковского.