О появлении стихов, воспевающих свершения первого мира и клеймящих язвы второго, в первом и втором мирах, как правило, и не догадываются.
Попытки вписать Маяковского в интеллектуальный контекст эпохи — увы, неудачные — известны еще с тридцатых годов. Последняя по времени, но столь же характерная — книга Л. Кациса, толстый и небезынтересный том с типичным названием «Владимир Маяковский-поэт в интеллектуальном контексте эпохи».
Как я понимаю, такого рода попытки и есть демонстрация интертекстуального метода. Чем образованней интерпретатор, тем умнее будет выглядеть объект его исследования.
На мой взгляд, было бы интересней, если бы К. Кантор, автор работ по визуальной культуре, написал о Маяковском-художнике. И тут бы исторический контекст оказался весьма кстати.
Т в о р ч е с т в о В. В. М а я к о в с к о г о в н а ч а л е
XXI в е к а. М., ИМЛИ РАН, 2008, 800 стр.Книга эта, по объему текста слегка уступающая книге, выпущенной РХГА, о которой сказано выше, по-своему тоже репрезентативна. Тема, вынесенная в заголовок, интересна и даже актуальна, однако о каких — пусть и самых предварительных — итогах можно рассуждать, если по сию пору нет мало-мальски удовлетворительного собрания сочинений Маяковского. Прижизненное собрание так же урезано, как урезаны и посмертные (хотя и называются «полными»), прорежены цензурой, и политической и эстетической.
Иными словами, не проделана главная при освоении творческого наследия любого автора — подготовительная — работа. Так на чем базироваться исследователям? На рукописях, доступ к которым открыт не каждому, или на разрозненных публикациях, когда, берясь за какую бы то ни было проблему, надо проводить всю текстологическую работу самостоятельно?
Ответ в объемистом этом коллективном труде отсутствует. А из статьи В. Н. Дядичева «О неизвестных текстах Маяковского» можно лишь понять, что и сбор материала для очередного, самого полного из всех полных, собрания сочинений Маяковского еще отнюдь не закончен. Между тем авторы статей, будто не замечая, что целого нет, устремились к частностям, что не всегда представляется актуальным. Таковы, на мой взгляд, статьи Н. В. Кононовой «Маяковский в творческом сознании Давида Самойлова» и С. С. Бойко «Маяковский: поэтика притяжения и отталкивания (Раннее творчество Булата Окуджавы)». Почему не Наровчатов, Слуцкий, Гудзенко, Межиров, Глазков, если брать поэтов «военного» поколения? Только потому, что для авторов статей интересны Самойлов и Окуджава?