Новый Мир ( № 8 2011)

Чем больше взаимной толерантности и терпимости они проявляли, тем хуже все становилось. Они чувствовали себя как деревянные марионетки, которых кто-то наверху дергает рассеянно за ниточки, думая при этом совершенно о другом. Их движения казались обоим неуклюжими и лишенными смысла. И хуже всего, что это трудно было объяснить, так как танцевали они вроде бы правильно, двигаясь в такт музыке и редко сбиваясь. Но каждая его небольшая ошибка ужасно раздражала ее, как будто ей не приходилось целыми днями наблюдать за десятками безнадежных, лишенных слуха и чувства ритма детей и взрослых, которые приходили к ней на уроки и никак не могли понять, что так никогда ничему и не научатся. Они совсем ее не раздражали, наоборот, каждый их маленький успех наполнял ее радостью за свой педагогический талант. А тут, когда Зенон танцевал вполне прилично, только время от времени делал мелкие ошибки, исправить которые не так уж сложно, она еле сдерживала ярость, а он раздражался не меньше, чувствуя ее злость и несправедливость этой злости. Когда она танцевала с другими мужчинами или учениками, то никогда не вспоминала про свет прожекторов, сцену, страх перед быстрым темпом музыки, с которого так страшно сбиться, про подбадривающие улыбки, которыми постоянно обмениваются в паузах между танцами опытные партнеры, чтобы придать себе уверенности. Она не решалась признаться себе, что на самом деле ей не хватает не побед в конкурсах, не цветов и аплодисментов, а напряженной работы, приносящей невидимые неопытному глазу результаты, чувство движения вперед, победы над чем-то в себе самой, чувство, что ты можешь заставить свое тело слушаться и превышать собственные возможности. Все эти танцы были совсем другими и не имели ничего общего с ее прошлым и с тем будущим, которого ее лишили. И только когда ее ноги становились в шестую позицию рядом с ногами Зенона, эти воспоминания накатывали на нее холодными ностальгическими волнами, и она начинала раздражаться из-за каждого его мелкого промаха.