Новый Мир ( № 8 2011)

Пропуски такого рода имеют, конечно, концептуальный характер, но есть и относительно случайные пропуски — например яркий харьковский поэт Илья Риссенберг (пример, опять же принадлежащий Ахметьеву). Не вполне удовлетворительно исследована поэзия эмиграции (хотя в книге и присутствуют достаточно пространные подборки Игоря Чиннова и Ивана Елагина). С другой стороны, составителями явно было принято решение включать в состав антологии бардов (Высоцкий, Ким, Визбор) и рок-поэтов (Гребенщиков, Цой, Летов), что само по себе — предмет для полемики и, может быть, требует дополнительной мотивации[10]; к тому же если воспринимать русский «songwriting» как полноценную поэзию или, по крайней мере, как исключительно важный для поэзии интертекст, то не ясно, почему среди рок-поэтов отсутствуют Майк Науменко или Илья Кормильцев. При этом составителям не всегда удавалось соблюдать компромисс между отбором лучших текстов (ведь перед нами антология именнолучшихстихотворений

) и наиболее значительных авторов — оба эти принципа совмещаются и подчас могут невольно вводить читателя в заблуждение (как в упомянутых примерах с Горенко и Сурниным).

Но, кажется, нет необходимости абсолютизировать эти пропуски — некоторые из них могут быть устранены при следующем издании антологии (бумажном или сетевом), исправление других резонно оставить следующему поколению антологистов. Другое дело, что среди авторов антологии попадаются крайне интересные и практически забытые поэты, вполне способные изменить наше представление о словесности второй половины ушедшего века.

Таков, например, Виктор Василенко (1905 — 1991) — товарищ Даниила Андреева, арестованный вместе с ним в 1947 году и почти на тридцать лет переживший своего друга:

 

Нас же вели в лагеря Заполярья:

кого на Воркуту,

кому предназначалась Колыма;

меня — в неизвестную еще мне Печору.

<…>

Еще горели, готовясь исчезнуть, красные огни

последнего вагона уходившего экспресса.

 

Из Сибири

навстречу ему и нам плыли

жестокие, равнодушные,

безмолвные облака.

Еще пылала заря,

холодная, как кровь,

тусклая, как лед!

 

В приведенных в антологии стихах Василенко можно обнаружить странное совмещение свободного стиха (хотя Василенко писал далеко не только этим размером) и лагерной тематики, которая, вообще говоря, предпочитала куда более традиционные размеры, — вспомним стихи Шаламова, Соколова З/К или Аркадия Штейнберга, чье, может быть, лучшее стихотворение на данную тему «День победы» почему-то не попало в рецензируемую книгу.