Новый Мир ( № 9 2005)

Стихи эти 1969 года — отклик на стихотворение Вадима Черняка, написанное годом раньше, где, несмотря на то что и рынок другой, и год не послевоенный, те же типы, не выветренные временем, девицы, инвалиды, торговцы, бабы. Общность подтверждается и строфикой, и прямым совпадением рифмы:

Вот боевик про Авиценну —

здесь даже книгам знают цену;

первач и волжская земля,

цыганский бубен, шарфик куцый,

сухие семена настурций,

жизнь — от копейки до рубля.

(Цитирую по машинописной книге в том виде, в каком эти строки существовали на тот момент.)

Точно так же для истории литературы важно не удостоенное, к сожалению, ни статьи в энциклопедии, ни заметки в словаре литературное объединение “Магистраль”, где занимались в пятидесятые годы кроме таких именитых в будущем литераторов, как Булат Окуджава, и Юрий Смирнов, и Вадим Черняк, и Александр Аронов, у которого, в свою очередь, имеются переклички со смирновскими стихами. Составитель-комментатор сообщает, что их стихи о Сен-Симоне сравнивались и обсуждались в литературных кругах. Добавлю, что тема была как-то созвучна с настроениями эпохи, популярностью пользовалась песенка “Вставайте, граф, рассвет уже полощется…” в исполнении Юрия Визбора.

Перекличек, не только прямых, в стихах Смирнова очень много. Они рождены эпохой, можно сказать, “теснотой событийного ряда”, памятуя о выражении Ю. Н. Тынянова.

В стихотворении, посвященном нидерландскому художнику Хенри де Блесу, интенсивный черный цвет в картине которого стал предлогом суда над художником, говорится, что лишь через четыре века появилось мнение, что виной — зрение живописца.

Браво, доктор! Хвала уму!

Спит де Блес под зеленой травкой…

Как могла бы помочь ему

Запоздалая ваша справка.

Государственный спит совет.

Спят доносы и подозренья.

Жив шедевр — ненормальность зренья.

Все нормальны, а толку нет.

Написанное около 1964 года стихотворение, конечно же, напрямую связано с тем, что происходило вокруг. И справка, разумеется, не есть всего лишь ученый комментарий. Это еще и справка о реабилитации, выдаваемая тем, кто выжил, а чаще — родственникам погибших.

Впрочем, Смирнов не замыкается в кругу современников, и стихотворения его вряд ли верно считать аллегориями. Стихи о Царь-пушке, ради которой вражеские лазутчики в древности пробирались в Кремль, чтобы взглянуть на это чудовище, и которая не стреляет, отсылает к известному чаадаевскому парадоксу о символах России — не стреляющей пушке и не звонящем колоколе. Вывод, что пушка сия

Большая царская игрушка.

А царь-то был дураковат, —