Новый Мир ( № 9 2010)

Дом ее был узкий и длинный, пятиэтажка из силикатного кирпича, с палисадниками, лавочками и столиками во дворе. Всего их было шесть, не пожалели досок, сделали на субботнике. Несмотря на сухой закон, за дальним столом, как раз напротив Мартынихина балкона, по вечерам пили, сопровождая возлияния картежной игрой, — техники и научные сотрудники геологического института ВСЕИГЕО вдохновенно проводили часы досуга. Особенно часто заседала компания геофизика Жорки Резника — для нас дяди Жоры. Достать спирт в научном поселке было несложно: в институтских лабораториях его использовали для протирания аппаратуры.

Днем, в рабочие часы, дальний столик тоже не пустовал — оккупировало младое племя. На выщербленной, неровной светло-зеленой столешнице разворачивались фантичные баталии.

Меня лично интересовали не только фантики. Уже в девять я решила стать серьезным коллекционером. В нашем классе многие что-нибудь собирали: девчонки — открытки с зайчиками и переливающиеся карманные календари, а мальчишки — марки. Последнее увлечение обрастало дворовым фольклором. Была, например, двусмысленная загадка: чтобы спереди погладить, нужно сзади полизать. Отгадка: почтовая марка.

А я надумала собрать коллекцию заграничных этикеток. Черные ромбики от апельсинов с желтым словом “Maroc” были самой легкой позицией. Этого добра везде завались — у Таньки Капустновой вообще весь холодильник ими облеплен. Далее шли красные треугольнички с долек сыра “Виола”. Этикетка тушенки “Великая китайская стена”. Распластанные коробки от бульонных кубиков “Кнорр” и сигарет “Мальборо”. Лейбл от папиных джинсов “Фар Вест”, привезенных из Болгарии. Бандероль от гаванской сигары. Наклейка от венгерской охотничьей колбасы. Ярлычок от дедушкиного румынского плаща. Эмблема с упаковки детского крема “Габи” со слоненком. Обертка от магнитофонной кассеты “Агфа”. Боковинки коробок от маминых туфель “Цебо” с фирменным знаком — лодочкой на высокой шпильке.

Я отрывала, отдирала, отлепляла и наклеивала их в тетрадку. Конфетные обертки и вкладыши от жвачек тоже туда принимались — на нашей дворовой бирже они были не менее ценной валютой.

Однажды мама застала меня за вырезанием товарного знака словенской фармацевтической фабрики “КРКА” с коробочки бабушкиного гидрокартизона.

— Что ты делаешь? — ужаснулась она. — Зачем?

— В альбом заграничных этикеток, — ответила я.

— Не занимайся ерундой! — в сердцах сказала мама.