Новый мир (Трилогия)

Усевшись на скамейку, кажется, ту же, что и вчера, скрыл под плащом букет и стал ждать. Я, казалось, даже вошел в транс. Не двигался, почти не дышал, но и не спал — я слушал. Каждый шорох или крик ночной птицы был для меня, как гром. Поэтому я еще издалека расслышал шаги.

Тихие, словно мышь кралась, размеренные шажки приближались ко мне. Скосив взгляд, я не увидел там, где должно, ни тени, ни человека, что эту тень должен отбрасывать. Но шаги то есть! Прищурившись, я заметил легкое дрожание воздуха.

Шаги приблизились вплотную, а когда между мной и графиней был один шаг, я резко вскочил, протянув вперед букет. Раздался тонкий вскрик, потом на меня обрушилась с кулаками девушка, возникшая из воздуха. Она была крайне возмущена тем, что я опять ее напугал, но, все-таки разглядев букет, протянутый ей, успокоилась и расплылась в благодарной улыбке. Приняв цветы, она сказала:

— Спасибо, очень красивые.

— К сожалению, такому бедняку, как я, не позволить себе и половины подобного букета, — развел я руками, — пришлось искать другие пути решения.

— Ага, бедняк! — она ткнула мне в грудь своим изящным пальчиком в перчатке, — На таких конях только бедняки и ездят! Да у меня вся стража от зависти потом исходила!

— Ну, конь не деньги, — пожал плечами я, — для меня мой конь — друг. А мериться друзьями — постыдно.

— Странно ты говоришь, — задумчиво сказала девушка. Мы медленно брели по дороге, звездное небо освещало нам путь, — я все никак не пойму, кто ты. Вчера ночью я была уверена, что ты обычный бродяга. Днем убедилась, что ты высокородный, просто почему-то ходишь в тряпье, а сейчас я в замешательстве.

— Даже не пытайся разгадать мою натуру, — грустно улыбнувшись, сказал я, посмотрев на небо, — боюсь, понять все, что творится в моей душе не под силу никому.

— Странный ты, — вздохнула девушка, — загадочный, говоришь странно, тоска в голосе проскальзывает.

— Не волнуйся, тоска эта то есть, то нет, — отмахнулся я, — какой смысл из-за нее беспокоиться?

— И неужели никак от нее нельзя избавиться? — участливо спросила девушка, — Может, нужны деньги, помощь? Я могу помочь.

— Ни деньги, ни что-либо еще не поможет, — вздохнул я, — понимаешь, со мной случилось то, что навсегда поселило во мне эту тоску. Она не сильна, но неутолима. И даже если получить то, из-за чего я тоскую, то все равно возникнет другая тоска. Так что лучше я буду жить, как живу!

— Ну не знаю, — задумчиво пробормотала девушка, — не расскажешь, по чему или… по кому твоя тоска?

— Сие великая тайна есть! — сказал я пафосно, сделав серьезное лицо. Но потом улыбнулся, подмигнул опешившей девушке и сказал, — А ты любишь песни?

— Песни? — удивленно спросила девушка. Резкий переход темы ее выбил из колеи. Но потом она ответила, — Люблю. А ты что, умеешь петь?

— Да так, немножко, — изобразив скромность, ответил я.

— А спой что-нибудь! — попросила девушка. Она оказалась разумной, решила больше не бередить мне старые раны.

— Что изволите, графиня? Спеть вам о подвигах ратных, о героях отважных, или о любви прекрасной?

— О любви! — уверенно ответила девушка, а на щеки наполз легкий румянец, словно сама засмущалась от своих слов. А может, показалось впотьмах.

— Ну, извольте оценить мой скромный певческий талант, — сказал я, прокашлялся и запел.

Пел, прикрыв глаза, погружаясь целиком и полностью в песню. Не столько важны слова, не столько важен язык, сколько важны эмоции, которые вкладываешь в каждое слово. А эмоций у меня было предостаточно.

Будь моя воля, пел бы бесконечно долго, но вот последние слова сорвались с губ, подведя конец красивой песне. Я открыл глаза, возвращаясь в необычно затихший реальный мир. Вокруг едва шуршали листья, потревоженные легким ветерком, где-то далеко кричали птицы, но, в общем, было очень тихо. Встретился с восторженным взглядом графини, изумрудные глаза девушки блестели.

— Это чудесная песня! Ты поешь великолепно!

— Кхм, спасибо, — поблагодарил я. Не привык я еще к тому, что тут песни имеют более сильный эффект, чем на Земле, вон как девчонку поразил.

— Серьезно, ты лучший певец из всех, кого я встречала! Тебе можно петь даже во дворцах, тебя все будут желать услышать! — заявила она.

— Извини, Роза, но мне свобода по душе, — ответил я, открещиваясь от сомнительной перспективы.

— А причем тут свобода? — не поняла девушка.

— Понимаешь, одно дело петь для себя, для друзей. Ты путешествуешь, поешь, что хочешь и когда хочешь, песня идет от души. А если делать из этого работу, то сразу начнут указывать, конкуренты появятся, будут указывать, что петь, а что нет. Песня из голоса души превратится в обычный набор звуков. И не получится просто взять и уехать, куда глаза глядят. Обязательства, черт бы их побрал, — вздохнул я, ответив на непростой вопрос девушки.

— Странный ты, — задумчиво сказала она, — еще никто не выбирал из денег и славы свободу. Разве ты не хочешь красиво жить, чтобы тебя все знали? Это же прекрасно, ты поднимешься, станешь уважаем! Тебя будут любить!